Андрей Константинов - Байки служивых людей

И вот Мушон с этой камерой из «Невы» двинулся по Невскому в ресторан «Чайка» на канале Грибоедова. А надо сказать, Володя Мушон всегда был очень хорошо одет: он занимался кредитными картами и «косил» под шведа. И лицо у него было как у иностранца. Его когда милиционеры задерживали, он начинал так ругаться по-шведски, что те извинялись и отпускали.

В общем, идет известный жулик Володя Мушон с камерой и видом стопроцентного иностранца по направлению к «Чайке» и несет только что купленную видеокамеру. Тут к нему подлетает «восьмерка», оттуда выпрыгивают ребята, бьют его по голове и отнимают видеокамеру Это был второй тамбовский «экипаж».

Потом «экипажи» встретились. Камеру опознали. Но Мушону побоялись ее возвращать: Машка был авторитет, и трогать его никто не смел.

Была в году 89-м или 90-м в Питере группа фарцовщиков, которые носили только американские вещи и общались только с американцами. Называлась эта группа «Псевдо-Америка».

Трое налетчиков – у них были прозвища Крендель, Пулемет и Гоша и выглядели они как настоящие одесские бандиты времен Бени Крика (для завершения образов им не хватало только граммофона – и маузеров в желтых кабурах) – вычислили съемную квартиру на Коломенской, где эта «Псевдо-Америка» собиралась. Они знали, что там должны быть аппаратура и валюта.

И вот налет. Крендель, Пулемет и Гоша звонят, дверь открывает настоящий американец... Крендель сразу, не разбираясь, бьет его и вталкивает в квартиру. Американец с ужасом спрашивает у Кренделя: «Это КГБ?» Но Крендель, как настоящий патриот своей родины, не стал марать имя спецслужбы. И сказал по слогам: «Не бойся, это – не КГБ, это – на-лет-чи-ки». И пока Пулемет с Гошей шмонали квартиру, он успокаивал американца, чтобы тот не слишком волновался.

Кроме боящегося КГБ гражданина США, в этой квартире была девчонка-американка. Через несколько дней один из налетчиков – Гоша – встретил ее на Невском. Она его узнала, говорит: «Привет». Гоша видит, что американка милицию звать не собирается, и отвечает: «Привет». Сходили они в кафе. Не знаю уж, какая у них была любовь, но через некоторое время пригласила она его к себе в Америку – в гости. А для налетчика, особенно в те годы, поехать в Америку – это как простому инженеру ни с того ни с сего получить Нобелевскую премию.

Ну Гоша не дурак, он оформил документы, получил визу и прилетел в Нью-Йорк. И вот простой советский налетчик Гоша стоит в аэропорту имени Кеннеди и звонит по телефону этой своей американской подруге. А автоответчик говорит: я, мол, уехала куда-то учиться, перезвоните через четыре месяца.

А у налетчика Гоши – сумка с двумя майками и слабое знание нескольких английских слов. Что делать? У него единственная мысль: надо найти негров и заняться налетами, потому что ничего другого он делать не умеет. Вот только где найти подходящих негров? Сидит Гоша и вспоминает, что он знает про Нью-Йорк, а знает он немного: Бронкс да Гарлем. И отправляется он искать такси, чтобы ехать в Гарлем, в котором вроде бы живут не самые законопослушные негры.

В этот момент к нему подходит девушка-кореянка и говорит: «Вы чем-то обеспокоены? Откуда вы?» Налетчик Гоша объясняет, что он из России и вот попал в такую идиотскую ситуацию...

Кореянка говорит, что она из религиозной организации Муна, и если Гоша примкнет к их организации, то ему помогут. Ну Гоше все равно: Мун или не Мун. «Спать есть где?» – спрашивает. «Есть», – отвечает кореянка. В общем, поехали они к Муну.

Две недели русский налетчик Гоша ел похлебку и слушал ужасные религиозные песнопения, делая вид, что все это ему жутко интересно. Короче, проявил он себя хорошо, да и вообще человек был энергичный – в итоге дают ему фуру с огромным количеством религиозной литературы, какого-то корейца в помощь и отправляют развезти эту макулатуру по ларькам, собрать с них деньги и вернуться обратно.

Ну Гоша проехал по точкам, собрал деньги, долбанул корейца по голове и смылся...

Из Америки он привез несколько хороших видеомагнитофонов, куртку, джинсы. И очень был горд тем, что «кинул» самого Муна.

С Юрием Ивановичем я познакомился летом девяносто девятого. Помните это лето? Жара тогда всех достала. Это в Питере-то, где горожане к солнцу тянутся, где всем ненавистны дождь, слякоть, плащи... И зонт с собой – обязательно! Помните Пьеху: «...дождь на Фонтанке и дождь на Неве».

...Дождей в то лето вообще не было. Посещение лесов запретили, ощутимо пахло гарью – горели торфа. Самые «умные» поговаривали про конец света. Солнечное-то затмение зря, что ли, было? Э-э, нет, господа, не зря... Конец тысячелетия, блин, – значит, неизбежны катаклизмы.

В сентябре в Москве стали взрывать дома. Всем стало не по себе. Но это совсем другая история. Ежели даст Господь дожить до старости, когда уже в пору писать толстый «мумуар», поведаем об этом. А пока моя задача рассказать, как я познакомился с Юрием Ивановичем В.

Итак, август девяносто девятого, жара. Я шел по проспекту Науки, думал с тоской: «Ну когда же это кончится?..» А у кинотеатра «Современник» – пардон, казино «Гудвин»! – стояли в тени столики под большими яркими зонтами, и толстая усатая тетка пила пиво из высокого бокала. Даже издали было понятно, что пиво прохладное и что вообще там, в тени, замечательно. Я проглотил сухой комок и решил: туда. Непременно – туда! В тень, где прохладное пиво и бахрома зонтиков слегка шевелится, как листья пальмы. Я вошел в «Гудвин» и заказал бокал пива, вышел на улицу и сел за столик под зонтом. И сделал глоток. И ощутил кайф. А через полминуты за мой столик подсел Юрий Иванович. Конечно, я еще не знал, что он Юрий Иванович. Он подошел с бокалом в руке и спросил:

– Можно к вам присесть?

Я пожал плечами: ну садись... хотя мне и одному хорошо на этом замечательном острове с пальмой-зонтиком. Он сел, сделал глоток пива, а потом спросил:

– Вы ведь в Агентстве журналистских расследований работаете?

Вот те раз. Я сначала ничего не понял... откуда, думаю, ты знаешь?

Потом сообразил: этот человек стоял за мной у стойки. А я, когда расплачивался, вместе с бумажником достал и удостоверение с золотым тиснением АИР на «корочке». И мелькнуло-то оно на секунду-другую, но незнакомец успел разглядеть, прочитать. Любопытно... я присмотрелся к своему соседу: лет пятидесяти с небольшим, строен, подтянут, с внимательными глазами. Что-то в нем такое было...