Борис Львович - Актерская курилка

Evening, наш дорогой Арчил!
This is Артем нам поручил
Звездный отметитъ birthday,
Вручить подарок, что в London купил!

Сам он сказал: "Excuse me, please!
Дома вопрос давно завис!"
Дома… здесь для Артема,
Увы, готовят ужасный сюрприз.

Чтоб не смогли иметь его
Прямо in Sheremetjevo,
С нами, его послами,
Общаться будешь ты вместо него.

Труден был путь далекий наш:
Вместе пересекли Ла-Манш,
Вместе не спали в Бресте,
Чтоб на таможне не сперли багаж.

Вот он, подарок дорогой!
Странно, но он ровесник твой!
Дата была когда-то
Его рожденья: год двадцать шестой.

Что же хотел сказать Артем?
Все же подарка смысл в чем?
Литр, сюда залитый,
С годами лучше и крепче притом!

Darling, и ты живи вот так,
Чтобы не постареть никак!
Сила пускай Арчила
С годами крепнет, как этот коньяк!

Помнишь… мама моя! Как мальчишку чужого
Привели к тебе в дом, у тебя не спросив.
Тихо глянула ты на него… на такого,
И заплакала вдруг, обо всех позабыв,
И про нас позабыв!

Ты его окружила теплом и заботой,
Для него свое сердце рвала на куски.
Целовала его за любую работу,
Ну а нам хоть друг друга целуй от тоски,
От зеленой тоски.

Мы тоже в старом зале
И пели, и плясали,
Мы тоже сочиняли,
Капустники писали,
Нам тоже был любимым старый дом.

Но ты ценила выше
Всегда творенья Гриши,
Не Бори и не Миши,
А лишь творенья Гриши,
А нас воспринимала ты с трудом.

Ах, Боря! Ах, Миша!
Всех детей я одинаково любила, как могла,
Но Гриша так пишет,
Я невольно за репризы ему сердце отдала
Слух ходит в народе
Будто Гурвича в "капусте" я нашла.

А после в Гнездниковском
При зрителе Московском,
При зрителе Московском,
Внезапно в Гнездниковском
Он театром прогремел на всю страну.

Мы сами режиссеры,
В профессии матеры,
В профессии матеры,
Мы тоже режиссеры,
А с театром до сих пор ни тпру ни ну.

Ах, Боря! Ах, Миша!
Было время – народилось театров целый миллион!
Ходила, просила,
Помогать таланту надо – это для меня закон.
Их много, ей-Богу,
Но летучим оказался только ОН!

Так в жизни не бывает -
Кто этого не знает!
Кто этого не знает -
Так в жизни не бывает,
Чтоб без завода тикали часы!

Ведь мы его не хуже
И в талии не уже!
Мы в талии не уже -
Ничем его не хуже,
Усы у нас такие ж и носы!

Ах, Боря! Ах, Миша!
Что же делать – я открою вам заветный свой секрет!
Пусть люди не судят -
Ведь об этом говорю я первый раз за десять лет!
Скажу я: люблю я!
Для меня средь вас дороже Гриши нет!

По законам жанра, когда слов больше нет…

…Герои танцуют!

Ты на кого другого посмотри -
Такой большо-ой – вчерашний и на три…
А вот выходит Карцев выступать -
Малэсенький – сегодня и на пять!

И сам большой, и твой талант большой,
И так поешь, что мог попасть в Большой…
Но ты всегда был очень скромным малым,
И потому довольствуешься Малым!

Не езжай ты, Саша, в Голливуд,
В логово расизма распроклятого:
Там при первом крике: "Черных бьют!"
Тут же все рванут лупить Панкратова!

Мне говорил знакомый рэкетир,
Мешок боксерский колотя, бывало:
"Пособия нам лучше не найти,
Чем драки в фильмах Суриковой Аллы!

Караченцев Ярмольнику – в мурло!
У Табакова нож торчит в лопатке!..
Не-ет, мы, когда наедем на кого,
Ей сумками отстегиваем бабки!"

Талант, успех и славы торжество,
И золото на лацкане сияет,
И целый мир глядит и понимает:
"Есть что-то под папахой у него!"

За этот шанс, однажды провороненный,
Ефремов должен сам себя винить:
В "Трех тополях…" поладил бы с Дорониной
Глядишь, и не пришлось бы МХАТ делить!

Ах, бабы, бабы, не гневите Бога!
Вот Ирка счастье сглазила свое:
Все пела: "Недотрога, недотрога…" -
Теперь никто не трогает ее!

С таким талантом – на свободе!..
И как парнишке удается.
Вожди приходят и уходят -
Один Грушевский остается!

Неплохо прожил жизнь совсем
И вдаль не смотрит мрачно:
Он был женат раз шесть иль семь
И все разы – удачно!

У нас от старца до юнца безусого
Никто в парижской жизни не силен,
Но каждый точно знает – от Бутусова:
"Ален Делон не пьет одеколон!"

Чем Эскина сегодня знаменита?
Тем, что и Мастер вы, и Маргарита!