Борис Леонтьев - Триумф великого комбинатора

Дайте пройти...

– Конечно, не знаете. А как задарма провизионку получать, вы знаете?

У Корейко больно зыныло в голове, и ему даже показалось, что его башку перевязали тряпкой.

– Какую провизионку?

– Комиссия разберется, какую! Припаяет такой срок, что до гроба помнить будете! Вы, товарищ Будомиров, под суд пойдете. Досконально пойдете!

– Послушайте, я не Будомиров, я...

– Не Будомиров? Так, что ж вы мне голову битый час морочите?

Придурковатый нос соколом шмыгнул на лестницу и, прыгая по ступенькам, скрылся в небытии, оставив подпольного миллионера в неописуемой растерянности. Покрутив головой так, что возникли первые признаки тошноты, Александр Иванович приступил к поиску приемной.

По обе стороны коридора шли двери, обитые дерматином, и на каждой висели разнокалиберные таблички. В конце коридора на подоконнике сидело четверо. – ...Ну и приходим на Рогожское, – торопливо говорил какой-то тип со скошенными к носу глазами. – Поначалу сказали, что будут там хоронить. Потом оказалось, что на Калитниковском. Ну, мы с товарищами пешкодралом... У пруда народу тьма! Покойник на Боясова походил, но весьма растяжимо. Так и не узнали, где его похоронили. Форменная труба какая-то, да и неловко. В общем, так и ушли в дураках.

Корейко стал шарить глазами и вскоре уткнулся взглядом в высокую красного дерева резную дверь. На двери было две таблички: "Приемная председателя тов. П.Ф.Иванова" и "Приемная председателя тов. П.Ф.Сидорова".

В хорошо обставленной приемной Иванова-Сидорова было тихо-тихо. Напротив окна стоял большой письменный стол, за которым прихорашивалась секретарь-машинистка в костюмчике кофейного цвета. Взглянув на секретаршу, Корейко без труда вычислил, что перед ним сидит тот самый тип государственных служащих, для которых характерна чиновничья почтительность, перемешанная с фамильярной пренебрежительностью.

– Здравствуйте!

– Вы записаны?

– Я к вам курьером из Немешаевска.

– Кем?

– Курьером.

– Откуда?

– Из Немешаевска – Ага!

– Мне к председателю.

– К какому председателю?

– К Иванову.

– Пахом Феофилактович будет через час.

– Тогда к Сидорову.

– Парфен Ферапонтович будет тоже через час. – Хорошо, я подожду.

Секретарша хмыкнула.

– Я тогда прогуляюсь по Мииру.

Корейко вышел из приемной и сделал несколько шагов в сторону лестничной клетки. Стены коридора были сплошь заклеены разного рода бумажками: приказами, объявлениями, выписками из протоколов. Одна из бумажек с напечатанным на машинке престраннейшего смысла текстиком даже заставила улыбнуться всегда серьезного Александра Ивановича:

МИИРОВЕЦ! БУДЬ БДИТЕЛЕН!

НЕ ТО НЕ ПОЛУЧИШЬ КИРПИЧЕЙ!

Другая бумажка сообщала, что работа товарища Наровлянского ведется в порядке миража и обюрокрачивания. Серый подмокший листок с написанным от руки словом "Внимание!" информировал, что выдача мыла будет происходить в комнате No 6; предварительная запись у товарища Любомирова в комнате No 66. Текст же следующей бумаженции Александр Иванович был вынужден презрительно прочитать вслух:

– "Согласно приказу по Мииру No 2356/2357 от 25.04.31. выдача сала приостановлена. Выдача граблей завершена. Выдача тяпок продолжается, но уже по коммерческим ценам. Лопаты кончились. Чулки можно получить у товарища Конкордневой-Златовой. Членам профсоюза в 16.30 в порядке живой очереди будут выдаваться носки".

Корейко дошел до середины коридора и остановился возле плаката с надписью:

НЕ ДРЕЙФЬ, МИИРОВЕЦ!

ДАЕШЬ СОЦСОРЕВНОВАНИЕ!

Ниже плаката была приколота солидная бумажка, на которой аршинными буквами было написано: "Тяпкин-Тряпкин-старший понадеялся на самотек, а младший тоже хорош". Рядом с аршинными буквами наискось было написано красными чернилами:

"Партийная и комсомольская прослойки Миира бракуют и корят за отсталость следующих товарищей: Зубочистку, Кириленко, Наливайко, Смесь, Беляковича, Магончука, Кравчука (очень особо), Корагина (завирается), Лещенко (последнее предупреждение), Прищепу и Панченко", ниже фиолетовыми: "Предлагаю взнуздать и бросить на низовку за обыкновенный хилес культуртрегеров К.Б.Нагишом и И.И.Одетого. Тов. Н.Селиверстова", еще ниже гвоздем к стене была прибита осьмушка листа с анонимным возмущением: "Почему монотонно молчит коллектив Миира по поводу безобразного поведения товарища Стульчикова-Пеночкина?" Пока Александр Иванович читал всю эту ахинею и раскидывал мозгами по поводу прочитанного, его чуть не сшибли раскрывшейся дверью с табличкой "Отдел булавок". Из пахнущей мытым полом комнаты выскочила барышня с решительно дьявольскими глазами и спешно направилась к группе миировцев, облепивших окно в конце коридора.

– Представляете, товарищи, – гаркнула она на ходу. -Стягунчиков правым уклоном страдает! Все думали левым, а он правым! Мне только что позвонили!

– Да не может этого быть...

– Стягунчиков?!

– Враки!

– Сын сукин он. Я всегда говорил, что в голове у него сквозняк.

– Вот это шок! Ай-да Стягунчиков, подлец этакий!

– Аида Васильевна, а сведения точны?

– Вне всяких сомнений. Светозаров звонил!

– Позор на все учреждение!

– А наши председатели тоже хороши! Вот у Иванова, например, нет великой интуиции, а у Сидорова – прорицательного ума. Как вы думаете, кто из них обладает даром творческого воображения? Конечно, никто. Они только и умеют строгие приказы отдавать. Знаете, что мне вчера сказал личный секретарь товарища Иванова? Иванов и Сидоров – финансово обеспеченные люди! И скоро у наших шефов будет не один авто, а целых два.

– А я всегда вам говорила, что Иванов перспективу не видит.

– А Сидоров рисковать не умеет.

– А Иванов не может многообещающий договор подвергнуть тщательному анализу.

– А вы знаете, что кредитное соглашение с Италией на триста пятьдесят миллионов лир уже заключено? Вот где работа была! Вот где работают способные Ответ-работники. Не то что наши миировцы!

– Да, ворочать советскими миллионными суммами – это вам не шуточки шутить!

– Иванов, по-моему, вообще не думает о растущей известности Миира.

– Это Сидоров не думает, а Иванов как раз думает!

– Вы хоть сами понимаете, что сказали?

– А что такое?

– А в чем дело?

– Вы сказали глупость!

– Я, например, хотела сказать, что приемов Миир давно не устраивал.

– Тоже мне сообщили!

– А вы человек, которому присущ только сухой цивилизованный юмор.

– Опять туманно и непонятно говорите!

– Ах! ах! ах!

– Да! да! да!

Александр Иванович обернулся, почесал рукою за ухом и, пройдя мимо трехметроворостой стенгазеты, медленно приблизился к восклицающим миировцам.

– Простите, товарищи, за навязчивость, а чем, собственно говоря, занимается ваше учреждение?