Бурятский эпос - Гэсэр

Чтоб доспехи надел,
В богатырских походах носимые.
Чтоб оружие взял,
Какое в бою подобает,
Чтобы слово сказал,
Какое в бою помогает.

На дядю своего племянник покрикивает,
Дядю своего Гэсэр поторапливает.
Дядя, неохотно снаряжаясь, покрякивает,
Улизнуть бы куда поглядывает.
Но все же вынужден был
Одеться и снарядиться,
На улицу вышел,
На коня он садится.
А Гэсэр
Удалой уже на коне,
В красивых одеждах, в драгоценной броне.
Все оружье при нем, вся отвага при нем,
Глаза горят удалым огнем.
Правую сторону повода он натянул,
Морду Бэльгэна на восток повернул.
Едут они вместе,
Друг на друга не глядя,
За женой и невесткой,
Племянник и дядя.
Едут они
Близко ли, далеко ли,
Скачут они
Низко ли, высоко ли.
Кони скачут устало,
Да и поесть уже хочется.
Время ночлега настало,
Начинают они охотиться.

Абаю Гэсэру удалось,
Сороку пеструю подстрелил,
Волшебством своим в тушу лося
Он сороку жалкую превратил.
И подбросил, на поляну выйдя,
Чтобы дядя ее увидел.

Хара-Зутан находке обрадовался,
Обеими руками в находку вцепился.
Абай Гэсэр едет рядом,
Хара-Зутан похвалился.
— Видишь, как находчив я и умел,
Какого лося добыть сумел.
— Да, — Гэсэр говорит, — ты зорок и меток,
Наверное, дашь мне мясца отведать.
Хара-Зутан пожадничал, укорил:
— Где это видно, чтобы старик молодого кормил.
На чужой кусок,
Мой внук, не гляди.
Путь далек,
Все впереди.
Еще не скоро до темноты,
Кого-нибудь подстрелишь и ты.

Абай Гэсэр Удалой
В сторонку отъехал тихо,
Одной хангайской стрелой
Свалил лося и лосиху.
Спешились всадники,
Коней расседлали,
Проголодавшись за день,
Ужин готовить стали.
Серо-красный костер разложили
Так, чтобы не раздувал его ветер.
Разделив где мясо, где жилы,
Добычу свою насадили на вертелы.
У Абая Гэсэра сочное
Лосиное мясо готово до срока,
А у Хара-Зутана ссохлось,
Превратилось опять в сороку.

У Абая Гэсэра
Все вкусные кости уже обглоданы.
Все сочное мясо съел он,
А Хара-Зутан страдает от голода.
До утра не уснул он,
Слюнка течет,
Живот подтянуло,
Все ребра — неперечет.

С черной душой
К водопою идет,
Голодный и злой
Коней ведет.
В желудке у него ноет,
Вокруг Гэсэра он заискивающе похаживает.
А Гэсэр руки от мяса моет,
Волосы руками приглаживает.
Те кости, что Гэсэр в сторону отбрасывает,
Хара-Зутан хватает, обсасывает,
Внутренности от лося и лосихи
В рот торопливо запихивает.

— Что это с тобой, дядя,—
Говорит Гэсэр, на Хара-Зутаиа насмешливо глядя.
Ты голоден, как я вижу,
Тебе поесть не пришлось,
А где же твоя добыча,
Где же вчерашний лось?
Если в походе, — говорит Гэсэр, — голодать,
Ни удачи, ни счастья никогда не видать.
Голод в походе не помогает,
Воин от голода изнемогает.

После этого
Абай Гэсэр допил и доел,
Остатки еды побросал в огонь.
К коню подошел, в седло он сел,
Тронул повод и взвился конь.
Поехали дальше, поехали рядом
За Тумэн-Жаргалан племянник и дядя.
Едут они
Далеко ли, близко ли,
Скачут они
Высоко ли, низко ли.
Вот уж кони скачут устало,
Да и поесть уже хочется.
Время ночлега настало.
Начинают они охотиться.

Абаю Гэсэру удалось,
Ворону серую подстрелил,
Волшебством своим в тушу лося
Он ворону тощую превратил.
Положил, на поляну выйдя,
Чтобы дядя ее увидел.

Хара-Зутан в находку вцепился,
Перед Гэсэром он похвалился:
— Видишь, как находчив я и умел,
Какого лося добыть сумел.
— Да, — Гэсэр говорит, — ты очень меток,
Наверное, дашь мне мясца отведать.
Хара-Зутан пожадничал, укорил:
— Где это видно,
чтобы старик молодого кормил.
Еще не скоро до темноты,
Кого-нибудь подстрелишь и ты.
Говорит он угрюмо и холодно:
— Не умрешь, чай, племянничек, с голоду.

Абай Гэсэр Удалой
В сторонку отъехал тихо
И одной хангайской стрелой
Свалил лося и лосиху.
Спешились всадники,
Коней расседлали.
Проголодавшись за день,
Ужин готовить стали.
Серо-красный костер разложили,
Так, чтобы не задул его ветер.
Разделив где мясо, где жилы,
Насадили добычу на вертелы.

У Абая Гэсэра сочное
Лосиное мясо жарится,
А у Хара-Зутана все ссохлось,
Превратилось в ворону жалкую.
Всю ночь до утра не уснул он,
Слюнка течет,
Живот подтянуло,
Ребра — наперечет.
В желудке у него ноет,
Вокруг Гэсэра он заискивающе похаживает,
А Гэсэр руки от мяса моет,
Волосы руками приглаживает.
Те кости, что Гэсэр в сторону отбрасывает,
Хара-Зутан хватает, обсасывает.
Внутренности от лося и лосихи
В рот торопливо запихивает.

С черной душой
К водопою идет,
Голодный и злой
Коней ведет.
— Что это с тобой, дядя? —
Спрашивает Гэсэр, насмешливо глядя,—
Ты голоден, как я вижу,
Тебе поесть не пришлось.
А где же твоя добыча,
Где же вчерашний лось?
Если в походе голодать,
Удачи никогда не видать.
Голод в походе не помогает,
Воин от голода изнемогает.

После этого
Абай Гэсэр допил и доел,
Остатки еды побросал в огонь.
К коню подошел, в седло он сел,
Тронул повод и взвился конь.
Едут они дальше среди чистого поля,
Чтобы Тумэн-Жаргалан вызволить из неволи.

Едут они
Далеко ли, близко ли,
Скачут они
Высоко ли, низко ли.
Когда Хара-Зутан отвернулся,
Абай Гэсэр с седла перегнулся,
На скаку схватила его рука
Гладкий камень величиной с быка.
Ради мести и торжества,
Силой особенного волшебства
Превратил он камень в маленький талисман,
Что носила на шее Тумэн-Жаргалан.

Бросил он камень среди дороги,
Хара-Зутана коню под ноги.
Лежит талисман на дороге, светел,
Хара-Зутан талисман заметил.
Схватил он находку, в руке зажал,
От великой радости завизжал:
— Смотри, — кричит,—
Что нашел я среди камней,
Любимый талисман жены твоей.
Значит, по этой дороге она прошла,
На этом месте она была.
Значит, мы с тобой на верном пути,
Значит, мы ее должны найти!

Отвечает Гэсэр, зло затая:
— Догадка, дядя, верна твоя.
Конец у нитки найти ты смог,
Распутается постепенно и весь клубок.
Но я тебе, дядя, вот что скажу,
Я тебя, дядя, вот о чем попрошу:
Теперь, когда уж ясна дорога,
Возвращайся ты, дядя, к родному порогу.
Моя жена, моя и нужда,
А тебе война — не нужна.
Зачем тебе Абарга-Сэсэн,
Он тебе не нужен совсем.
Поэтому, спутник, надежный мой,
Возвращайся-ка ты к себе домой.
Да не потеряй, смотри, талисман
Жены моей Тумэн-Жаргалан.
Где тебе его схоронить,
Чтобы до конца пути сохранить?
Положишь за щеку,
Забудешь — выплюнешь.
Положишь за пазуху,
Забудешься — вытряхнешь.
Чтобы не потерялся он ни днем, ни во сне,
Давай привяжем его к спине.