Грегори Колберт - Пепел и снег
- Название:Пепел и снег
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Грегори Колберт - Пепел и снег краткое содержание
Пепел и снег - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Позвали мать. Она попыталась успокоить меня; она сказала, что если у меня есть желание, оно непременно будет услышано.
Я пожелал, чтобы в лесу у нашего дома водились слоны.
Когда я вернулся домой, то заперся в своей комнате, снял повязки с ушей и посмотрел на себя в зеркало. Мне страстно захотелось, чтобы мои уши снова стали, как прежде.
А потом я посмотрел в окно и не увидел ни одного слона.
Сегодня вечером я отправляюсь в Индию. Может быть, слоны исполнят моё желание?
Письмо семьдесят четвёртое
Я всё ещё храню то первое письмо, которое ты мне написала. Я ношу его с собой как карманный сад.
Если ты сейчас придёшь ко мне,
Твои минуты станут часами,
Твои часы станут днями,
Твои дни станут целой жизнью.
Я никогда не уверен, читаю ли я это письмо, или оно читает меня.
Письмо семьдесят пятое
Четырежды в год, ночью, серые слоны уплывают в открытое море и там танцуют с китами. Они кружатся под луной, как дервиши, пока одно время года не сменит другое.
Вчера ночью я оставил окна открытыми, чтобы слышать, как слоны и киты кружатся.
Сегодня утром наступил первый весенний день.
Я встал с постели и подошёл к окну. Я закрыл глаза и увидел, как в четыре года целую слона в цирке.
Я увидел, как в девять целую девочку в доме на дереве.
Я увидел, как в пятнадцать целую свою девушку на чердаке.
А потом я увидел твоё лицо — за мгновение до того, как я впервые поцеловал тебя.
Я прошептал тебе на ухо: «В прошлой жизни я был слоном. Поцеловать слона приносит удачу».
Письмо семьдесят шестое
Мне снилось, что мы с Монтесумой идём по берегу реки Аюнг. Несколько слонов качалось на водах реки меж её извилистых берегов, напоминая серебряные орхидеи в кувшине.
Монтесума сказал: «Стой здесь и слушай всем своим телом.
Я не знаю более глубокой тишины, чем когда птица на заре медленно поднимает голову. Становится так тихо, и даже ещё тише, что в конце концов в этом глубочайшем покое ты можешь ощутить все его текстуры, оттенки, ароматы и ритмы. Если внимательно слушать, часто эту тишину можно почувствовать непосредственно перед тем, как птица начинает петь».
Я не помню, чтобы когда-либо прежде ощущал такую тишину; разве только один раз — когда мы с тобой впервые легли вместе.
Письмо семьдесят седьмое
Миллионы лет человек ходил по земле, но только шесть тысяч лет назад было написано первое письмо.
Кем был тот или та, кто в конце концов решил, что произнесённых слов недостаточно? Что искали они в написанном слове такое, чего не могли найти в сказанном?
Пытались ли они вернуть слову его священную тайну, записывая его?
Теперь, спустя тысячи лет после написания первого письма, от чистоты и ясности записанных слов почти ничего не осталось. Они значат меньше. Или они значат больше. Они смущают. Они затуманивают.
Хуже всего, что из-за их неточности я начинаю чувствовать себя неискренним.
Может быть, я каким-то образом смогу говорить с тобой о мире без слов — через объектив своего фотоаппарата.
Письмо семьдесят восьмое
Мою судьбу определил мой дедушка.
Моей сестре он подарил телескоп. Мне он подарил свой фотоаппарат и авторучку.
«Сначала ты должен очистить язык посредством пера, — сказал он. — Только после этого ты сможешь приступить к очищению глаз камерой.
Когда почувствуешь, что уже готов взять в руки камеру, шествуй мягко. Пусть твоё сердце затаит дыхание. Пусть твои глаза научатся говорить шёпотом. Стремись к образу, который за пределами слова. Стремись к ясности, свойственной слоновьим глазам. Высматривай то, что невидимо.
Научись спать, оставляя один глаз открытым».
Письмо семьдесят девятое
Изучая людей в кафе у железнодорожных вокзалов, я научился отличать тех, кто пишет письма друзьям, от тех, кто пишет письма возлюбленным.
Тех, кто пишет друзьям, легко отвлекает шум, и они редко перечитывают написанное. Те, кто пишет любимым, вырывают страницы из блокнота так бережно, словно снимают с персика тонкую кожицу.
Прежде чем начать писать, они робко проводят пальцами по волокнам бумаги.
Перо они поднимают так, как виолончелист берётся за свой смычок.
Написав первые несколько слов, они набирают в лёгкие воздуха, а затем высушивают влажные чернила тёплым дыханием.
Приносят чай. Они потирают пальцами переносицу. Они шёпотом произносят слова своего письма, окуная их в пар, поднимающийся от чашки, прежде чем снова вдохнуть их и записать.
Когда письмо закончено, они перечитывают его несколько раз. И во время чтения они закрывают ладонями уши, боясь услышать какое-нибудь непристойное замечание.
Наконец, они складывают страницы, осторожно опускают их в конверт, проводят по нему языком и заклеивают. Они проглаживают пальцами края конверта. Их дыхание замедляется. Кажется, что они выходят из транса. Они откладывают ручку и медленно сжимают руку. А когда они вновь раскрывают её, то словно выпускают на волю невидимую птицу.
В семьдесят девятый раз я раскрываю ладонь, чтобы выпустить птицу.
В семьдесят девятый раз я пытаюсь обнять тебя своими словами.
Письмо восьмидесятое
Глаза слона — тихие языки любви.
Временами мне трудно писать тебе. Несовершенство слов заставляет меня бродить с фотоаппаратом. И если кто-то спрашивает меня, что я снимаю, я отвечаю, что пишу письмо.
Иногда моя камера — словно незатуманенное зеркало, и собрав в неё свет, я могу выразить тебе то, что нельзя описать словами; могу освободиться от слов.
Большинство людей, глядя в видоискатель, говорят: «Вот что вы увидели бы, глядя моими глазами».
А я хотел бы сказать тебе: «Вот что ты увидела бы, глядя сквозь моё сердце». И этими фотографиями я шепчу тебе слова Неруды: «Я хотел бы сотворить с тобой то же, что сотворяет весна с вишнёвым деревом».
Письмо восемьдесят третье
Этим утром я наткнулся на пятерых слонов, лежащих в реке под сенью акации. Издалека они напоминали скалистый фьорд. Когда я подошёл ближе, они стали похожи на причудливо переплетённые корни растущих из одного места секвой.
Подул ветер. Они протянули к нему хоботы, словно чтобы извлечь из него аромат. Не могу объяснить почему, но всякий раз, когда я вижу слона с поднятым хоботом, то вспоминаю, как ты смеёшься.
Слоны встали и отвели меня к каменному очагу у корней акации. Там, подняв голову, я увидел в ветвях дерева трёх слонов, медитирующих в позе лотоса. Издавая низкие, рокочущие звуки, они принялись сыпать вниз травы, специи и пшеничную муку.
Те слоны, что стояли рядом со мной, собрали всё это, положили на горячие камни и стали месить тесто. Взад-вперёд, взад-вперёд — они скатывали и раскатывали его своими хоботами. Они показывали мне, как вдохнуть воспоминание об аромате в тесто.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: