Сара Рааш - Снег как пепел

— Блокируй удар!

— Какой?

— Мне нельзя подсказывать тебе. Ты сама должна следить за моими движениями!

— Тогда двигайся помедленнее!

Мэзер закатывает глаза:

— Ты и врага попросишь двигаться помедленнее?

Его раздражение вызывает у меня лишь усмешку, которая слетает с губ, когда я получаю тупым концом тренировочного меча под коленки. Я с глухим шлепком плюхаюсь спиной в пыль, а вылетевший из рук меч исчезает в высокой траве.

Рукопашная схватка всегда была моим слабым местом. И виноват в этом Генерал, не начинавший моего обучения, пока мне не исполнилось десять. Может, поупражнявшись с мечом чуть подольше, я бы сейчас смогла отбить не каких-то там три жалких удара. А может, никакие тренировки не способны изменить того, что при обращении с мечом я ощущаю неловкость, но страсть как обожаю бросать свой несущий смерть диск — шакрам. Ведение ближнего боя с предугадыванием движений противника и мельканием меча у лица никогда не было моей сильной стороной.

Солнце пригревает кожу, в спину врезается довольно острый камень — я морщусь, таращась в небо. За последнюю четверть часа я уже четырежды оказывалась на земле и любовалась стеблями колышущейся вокруг травы. Легкие горят, по лицу катится пот, так что я не спешу вставать и наслаждаюсь минутой покоя.

Надо мной склоняется Мэзер. Надеюсь, румянец на моих мгновенно вспыхнувших щеках он припишет горячке боя. Неважно, сколько раз он опрокидывал меня наземь, — это ничуть не умаляет его красоты в моих глазах. Красоты, которая причиняет мне почти физическую боль и от которой, застигни он меня врасплох, слабеют ноги. Его белые до плеч волосы стянуты бечевкой, а спереди отпущена прядь. Мускулистая грудь, обтянутая кожаными доспехами, не оставляет сомнений в том, что большую часть своей жизни Мэзер посвятил боевым тренировкам; руки, защищенные наплечниками, жилисты и сухощавы. Бледная кожа лица и шеи усыпана веснушками — отпечаток палящего солнца Ранийских прерий.

— Выиграешь шесть схваток из одиннадцати? — с надеждой в голосе спрашивает Мэзер, будто и вправду верит, что у меня есть шанс его победить.

— О да, — выгибаю я бровь, — если наш ближний бой перейдет в дальний.

Он тихо смеется.

— Мне строго наказали обучить тебя так, чтобы к возвращению Уильяма и остальных ты могла выиграть хотя бы один бой на мечах.

Я прищуриваюсь, пытаясь подавить накатившую на меня тоску. Генерал отправился с миссией в королевство Спринг, [1] Spring (англ.) — весна. взяв с собой Грира, Хенна и Дендеру, но оставив нас: Мэзера — будущего короля (готового выполнять миссии гораздо опаснее этой, так как он чуть ли не с рождения обучался боевому искусству), свою жену Элисон (напрочь лишенную боевых способностей), дюжего солдата Финна (одно из правил Генерала: спину Мэзера всегда должен прикрывать умелый боец) и меня — застрявшую на стадии обучения сироту (которая, несмотря на шесть лет спарринг-тренировок, все еще «недостаточно хороша» для выполнения важных поручений).

Мне уже не раз приходилось пользоваться своими навыками во время вылазок за провизией и давать отпор случайному солдату или возмущенному жителю одного из четырех королевств Гармонии. Но, организуя миссии в Спринг, приносящие пользу всему Винтеру, [2] Winter (англ.) — зима. а не только беженцам, Генерал всегда находит причину для того, чтобы не брать меня с собой: Спринг слишком опасен, миссия слишком важна, нельзя рисковать, доверив ее исполнение девчонке-подростку.

Наверное, закушенная губа или рассеянный взгляд выдают Мэзеру ход моих мыслей, и он тяжко вздыхает.

— Твои навыки совершенствуются, Мира. Уильям просто хочет быть уверен, что ты сможешь сражаться как в ближнем бою, так и в дальнем — как все остальные. По вполне понятным причинам.

— Я не настолько ужасна в рукопашной, — сверлю я его взглядом, — я просто не настолько хороша, как ты. Обмани Генерала. Скажи, что я наконец-то тебя победила. Ты наш будущий король — он тебе доверяет!

Мэзер качает головой:

— Прости, но я могу использовать свою силу только во благо.

Он слегка кривится, и я не сразу осознаю, что в словах Мэзера неожиданно для него самого прозвучала ложь. На самом деле у него нет никакой силы. Он не владеет магией, и именно из-за этого наша с ним жизнь представляет собой постоянную борьбу.

В повисшем между нами напряжении я сажусь и, чтобы занять себя чем-то, растираю пальцами сорванные травинки.

— Для чего бы ты использовал магию? — спрашиваю я так тихо, что мои слова едва слышны.

— Помимо подобной лжи ради тебя?

Его голос спокоен, но, встав и повернувшись к нему, я вижу, что Мэзер напряжен, и мое сердце сжимается.

— Нет, — отвечаю я. — Если бы у Винтера был целый магический накопитель — накопитель, который работал бы не только в руках королевы, но и в руках короля, — то для чего бы ты использовал магию?

Эта мысль так часто крутилась у меня в голове, что слова с легкостью соскальзывают с языка. Мы упоминаем о винтерианском накопителе — медальоне, который король Спринга Ангра-Манью сломал, когда шестнадцать лет назад уничтожил наше королевство, — только если разговор заходит о какой-либо миссии. Это всегда что-то вроде «Нам сообщили, что одна из половинок медальона находится здесь» и никогда — «Если нам удастся собрать магический медальон, то как мы узнаем, работает ли он, если наш наследник престола — мужчина?».

Мэзер взмахами меча срезает стебли травы, словно ведет свою личную войну с прерией.

— Не важно, для чего бы я хотел использовать ее, я не смогу заставить медальон работать.

— Конечно, важно, — хмурюсь я. — Добрые намерения…

— Нет, — отрезает он, бросив на меня сердитый взгляд. Следующие за этим слова льются из него так лихорадочно быстро, что я понимаю: ему тоже нужно высказаться. — Неважно, чего я хочу. Неважно, как умело возглавляю вас или как усиленно тренируюсь. Я никогда не смогу вдохнуть жизнь в замерзшие поля, излечить чуму или наделить силой солдат, что сделал бы, если бы мог использовать накопитель. Винтерианцы, наверное, предпочли бы иметь жестокую королеву, нежели короля с добрыми намерениями. С королевой они хотя бы могли надеяться на то, что однажды ее магия им поможет. Так что неважно, как бы я хотел использовать магию, — главнокомандующих ценят за совершенно другие заслуги.

Мэзер тяжело дышит, сжав зубы. Он морщится, понимая, что обнажил передо мной все свои страхи и слабости. Прикусив щеку изнутри, я стараюсь не смотреть на то, как он вновь ожесточенно принимается крошить мечом траву. Я не должна была давить на него, но всегда в глубине души изнывала от желания поговорить и узнать как можно больше о королевстве, которого никогда не видела.