Георгий Адамович - Письма Г.В.Адамовича к З.Н. Гиппиус. 1925-1931

В.И.Талин (Семен Иосифович (Осипович) Португейс, другой постоянный псевдоним — Ст. Иванович; 1880 или 1881–1944) — публицист. Посвятил разбору статьи Гиппиус две своих — «Предгрозовье» (ПН. 1926. 24 сентября) и «“Племенные” и “бесплеменные”»;(ПН. 1926.1 октября). Ср. также ответ Гиппиус: Чего не было и что было. // ПН. 1926.15 октября. Подп.: З.Н.Г. Ср. В уже цитированном письме Гиппиус к Адамовичу от 3 октября: «К его первой гадкой и вральной статье я нависала “фактические поправки”, просила Игоря всунуть их до его второй статьи, но Порт<���угейс> одолел Игоря и пролез со второй. Я написала PS (все это нежным, поневоле, голосом) — теперь не знаю, что будет. Посмотрим, как они мне рот зажмут» (Пахмусс. С.339). Упоминаемый в тексте Игорь — секретарь «Последних новостей» И.П. Демидов.

Имеется в виду «Литературная беседа» в «Звене» от 3 октября (перепеч.: Адамович-2. С. 90–95; там же, с. 422–425 — содержательный комментарий О.А.Коростелева, где цитируется оценка этой «беседы», данная Гиппиус).

Имеется в виду описание вечера у не названного по имени в статье поэта Рюрика Ивнева (Михаил Александрович Ковалев; 1891–1981), сделанное упомянутым далее В.С.Чернявским.

Чернявский Владимир Степанович (1889–1948) — поэт и чтец, автор воспоминаний о Есенине (Звезда. 1926. № 4), которые цитирует в своей статье Талин.

Святополк-Мирский (подписывался также Д.С.Мирский) Дмитрий Петрович (1890–1939) — поэт, литературный критик, один из авторов и фактический редактор «Верст». С 1931 — член компартии Великобритании, в 1932 приехал в СССР, умер в заключении.

Венгеров Семен Афанасьевич (1855–1920) — историк литературы, библиограф. Адамович карикатурно передает его методику анализа произведения (насколько нам известно, специально о Г.Ибсене и конкретно о любимой Адамовичем его пьесе «Гедда Габлер» Венгеров не писал).

Стихотворение Адамовича было опубликовано: Зв. 1923. 17 сентября; Цех поэтов (Берлин). 1923, Кн.4.

Роман Д.С. Мережковского, печатавшийся в «Современных записках» (1926. Кн.27–29; 1927. Кн. 30–32).

О рецензии Адамовича см. в примеч. 91. Возможно, именно к его вопросам относятся слова из письма Гиппиус от 3 октября (начало рассуждения находилось на утерянной странице): «Не отрицает, что ему это будет полезно; однако уверен, что только что-то поймет он — как вы поймете все “другое”» (Пахмусс. С.340).

К этому месту относится замечание Гиппиус в ответном письме: «А что это за Mme Frouin chez qui <���Мадам Фруан, у которой (франц.)> вы живете? Впрочем, все равно, если вам не грозит опасность на ней жениться» (Там же).

Основанием для датировки служит упоминание о статье Гиппиус памяти М.М. Винавера.

22 сентября 1926 Гиппиус сообщала Ходасевичу: «Адамович теперь вышел из пределов моей досягаемости — вернулся в Париж, где он там у вас под рукой…» (Письма к Берберовой и Ходасевичу. С. 63).

Речь идет об упоминавшейся выше статье Гиппиус «Его вчерашние слова» (см. примеч. 18).

Датируется по связи со следующим письмом.

Речь идет о Г.В. Иванове и И.В. Одоевцевой.

Лазурный берег (франц.).

Фундаминский (Фондаминский) Илья Исидорович (1880–1942) — общественный деятель (член ЦК партии эсеров), журналист, один из редакторов «Современных записок». Погиб в Освенциме.

4 (с прибавкой: «или 5»), ноября 1926 Гиппиус писала В.Ф.Ходасевичу: «Эти же “интимные” обстоятельства — т. е. почти внезапная здесь дороговизна и крайнее наше в данную минуту “поиздержанье” — заставляют нас отложить отъезд еще на две или три недели. Что называется — не с чем “сняться”. У Д<���митрия> С<���ергеевича> одних книг — 2 сундука!» (Письма к Берберовой и Ходасевичу. C.70).

«Новый дом» — журнал под редакцией Довида Кнута, Нины Берберовой, Юрия Терапиано и Всеволода Фохта, три номера которого вышли в 1926–1927. Гиппиус была заинтересована в издании журнала, многое обсуждала в переписке с Берберовой и Ходасевичем. Адамович опубликовал в первом номере стихотворение «Дон-Жуан, патрон и благодетель…» (см. выше). Негодование «литературной молодежи», судя по всему, было вызвано тем, что журнал с подобным названием ориентировался на творчество уже известных писателей.

В.А.Злобин рецензировал в первом номере «Нового дома» сборник «Версты», где весьма резко отозвался о поэзии М.Цветаевой:

…Следовало бы вместо поднятого над журналом красного флага повесить — красный фонарь. Тогда сразу бы многое объяснилось. Показались бы уместными не только специфические ругательства Артема Веселого и его цыганщина, но и Ремизов с некрофильским влечением к Розанову, с которым он, воистину, как с мертвым телом, делает, что хочет. О Марине Цветаевой нечего говорить. Она-то, во всяком случае, на своем месте. И как ей, в ее положении, не вздыхать, что мы в этот мир являемся «небожителями», а не «простолюдинами» любви, т. е. больше идеалистами, чем практиками «О когда б, здраво и попросту», восклицает она:

В ворохах вереска бурого

…на же меня! Твой.

А затем, спокойно разойтись, ибо:

Не обман страсть и не вымысел!

И не лжет — только не дли!

Но Цветаева все же не теряет надежды, что когда-нибудь, «в час неведомый, в срок негаданный», люди, наконец, почувствуют:

Непомерную и громадную

Гору заповеди седьмой,

и сбросят ее с плеч, -

обнажатся

И заголятся» <���…>

Важна общая тенденция «Верст», их неодолимое влечение к безличному, к нечеловеческому. Вот почему всем существом Цветаева — против любви единственной, вечной верности, ибо ни в чем так не утверждается личность, как в этой любви.

Кстати, совсем не к месту над поэмой Цветаевой эпиграф из Гельдерлина: этот немецкий поэт-романтик с Цветаевой ни в чем не сходится, и менее всего во взгляде на любовь. Он любил всю жизнь одну, воспевал одну и даже в безумии остался ей верен. Напрасно поэтому пытается Цветаева с ним «перекликаться». Лучше бы с Коллонтай.

(Новый дом. 1926. № 1. С. 36–37)

Предположение Адамовича насчет мужа Цветаевой Сергея Яковлевича Эфрона (1893–1941) не было оригинальным. Еще не получив этого письма, в тот самый день, когда оно было написано, Гиппиус сообщала Ходасевичу: «Володя с нами не приедет не оттого, что боится Эфрона…» (Письма к Берберовой и Ходасевичу. С.72), а 12 ноября — Берберовой: «Володя, на замечание, что Эфрон как муж должен теперь В<���олодю> бить, — очень правильно ответил: “Да это ее он должен бить, а не меня!” Конечно, раз доказано, что она сидит под красным фонарем!» (Там же. С. 14).