Георгий Адамович - «…Не скрывайте от меня Вашего настоящего мнения»: Переписка Г.В. Адамовича с М.А. Алдановым (1944–1957)

Вот обрадуете, если приедете в Ниццу! Как прошла Ваша французская книга? [131] В эмигрантской печати книга Адамовича «Lautre patrie» (P.: Egloff, 1947) была оценена довольно высоко; см.: Бахрах А. «Иное отечество» // Русские новости. 1947. 18 июля. № 111. С. 7; Оцуп Н. Под знаком Пушкина и Толстого // Новоселье. 1948. № 37/38. С. 130–137. Хотя в некоторых отзывах высказывалось несогласие с политической позицией Адамовича, см.: Веселитский М. Нотабены // Возрождение. 1949. № 3 [Май]. С. 183–192; Иванов Г. «Конец Адамовича» // Возрождение. 1950. № 11. С. 179–186; Струве Г. Десница и шуйца г. Адамовича // Русская мысль. 1951. 13 июня. № 353. С. 5. См. также оценки в позднейшей исследовательской литературе: Johnston R.H. The Great Patriotic War and the Russian Exiles in France // Russian Review. 1976. July. Vol. 35. № 3. P. 313, 321; Bethea D.M. 1944–1953: Ivan Bunin and the Time of Troubles in Russian Emigre Literature // Slavic Review. 1984. Spring. Vol. 43. № 1. P. 1–16. Много ли работаете?

Т<���атьяна> М<���арковна> и я шлем Вам самый сердечный привет. Как только Вы мне напишете о сказанном выше, я постараюсь написать Григоровичу-Барскому возможно убедительнее. Не скрою, в успех верю мало. Там платят огромные жалованья, и поэтому лингвисты всех стран стараются туда попасть. Сын В.В. Вырубова [132] В ООН служил Николай Васильевич Вырубов (1915–2009), младший сын общественного деятеля Василия Васильевича Вырубова (1879–1963). , служивший там в секретариате, говорил мне, что в ОНЮ скопилось двадцать тысяч прошений! (конечно, из них только небольшая часть относится к должностям «интерпрэтеров» и «транслэторов»).

53 rue de Ponthieu Paris 8e

Дорогой Марк Александрович

Прежде всего, простите, пожалуйста, что я не написал Вам после Вашего, такого любезного, письма, где Вы предлагали мне помочь в устройстве дел с ONU. Объясняется это тем, что я все думал, как быть и что делать, а потом пришел к заключению, что самое правильное — не делать ничего. Все равно ничего не выйдет.

Спасибо большое, во всяком случае, за Ваше доброе желание. Я был очень тронут Вашим письмом и тем сильнее «угрызаюсь», что сразу Вам не ответил.

А сегодня я Вам пишу по совсем другому поводу.

Меня, да и не одного меня, занимает мысль об устройстве пушкинского вечера [133] К 150-летию со дня рождения Пушкина в Париже было устроено множество самых разнообразных мероприятий, подробно см.: Русское зарубежье: Хроника научной, культурной и общественной жизни: 1940–1975. Франция / Под общ. ред. Л.А. Мнухина. Т. 1 (5): 1940–1954. М.; P., 2000. . Я думал сначала, что будет устроен вечер общий, действительно объединенный с «правыми» и «левыми», на один вечер примирившимися. Но это оказалось невозможным, и есть для примирения пределы (даже для меня). Надо бы, по-моему, все-таки чествование устроить, в дополнение или в противовес тому, которое возглавил, к моему удивлению, Маклаков [134] В.А. Маклаков был председателем Пушкинского комитета, совместно с Сорбонной, организовавшего 8 июня 1949 г. (16, rue de la Sorbonne) торжественное заседание под председательством К.Р. Кровопускова, посвященное 150-летию со дня рождения Пушкина. Заседание открылось речью В.А. Маклакова. . Я написал на днях Ив<���ану> Ал<���ексееви>чу с просьбой быть председателем и главой всего [135] Пушкинский вечер под председательством И.А. Бунина был устроен Объединением русских писателей и поэтов в Париже 21 июня 1949 г. в помещении Российского музыкального общества за границей. На вечере выступили и Бунин, и Адамович. . Он ответил, что не может сидеть на эстраде, но я надеюсь, что имя он даст. Согласен Ремизов, согласна Тэффи. Скажу Вам правду, мне казалось, что Вы не согласитесь, и я это чувствовал с такой уверенностью, что даже не хотел Вам писать, считая мечтания о Вашем участии вполне «бессмысленными». Вы много раз говорили и мне, и другим о своем желании быть в стороне от всего. Но Надежда Александровна мою уверенность поколебала. «Как? Почему? Марк Александрович наверно согласится!» — вот ее восклицания по телефону. Может быть, она права? Может быть, Вы правда согласитесь дать свое имя, как участника комитета [136] Алданов отказался принять участие в комитете по подготовке вечера, см. след. письмо. , если к самому вечеру не будете в Париже? Это было бы, Вы сами знаете, до крайности ценно и важно.

Вечер будет без всякого политического оттенка. Если бы Вы согласились дать имя, я обещаю, что до каких бы то ни было объявлений и заметок в газетах Вы были бы извещены о полном составе участников и программе вечера во избежание всяких для Вас сюрпризов [137] Фрагмент от слова «обещаю» и до конца предложения отчеркнут на полях рукой Адамовича. . Лишь получив Вашу санкцию, я считал бы дело окончательно решенным.

Но вот один предварительный вопрос: мы думали вторую часть вечера сделать артистической, и возник вопрос о Лифаре [138] Второе отделение вечера действительно было концертным, но С.М. Лифарь в нем не принимал участия. , qui a ete vaguement pressente [139] который вызывает сложные чувства (фр.). . Это все-таки самое большое русское артистическое имя в Париже. Было ли бы его участие для Вас препятствием? Мне кажется, его имя опасно для Зеелера или для Берберовой, но не для людей иного толка, и я согласен с тем, что когда-то сказал Боголюбов: «Нас интересуют его ноги, а не его голова» [140] Возможно, речь о шахматисте Ефиме Дмитриевиче Боголюбове (1889–1952). Источник высказывания о Лифаре установить не удалось. . Но Ваше отношение может оказаться другим, и, конечно, не может быть ни минуты сомнения насчет того, кем в этом случае пожертвовать. Даю Вам при этом слово, что в случае Вашего «отвода» никто ничего знать не будет, и мы просто о Лифаре забудем.

Простите за длинное и скучное письмо, и надеюсь на быстрый ответ. Крепко жму Вашу руку, дорогой Марк Александрович, и прошу передать низкий поклон Татьяне Марковне.

Ваш Г. Адамович

Дорогой Георгий Викторович.

Вы, значит, лучше меня знаете, чем Надежда Александровна. Нет, я ни с Лифарем, ни без Лифаря в Пушкинский комитет войти не могу. И само собой, от этого комитету ни малейшего ущерба нет. Желаю большого успеха. Но все-таки зачем два комитета? Я слышал, что образован и комитет под председательством Маклакова. Меня туда не звали, но, если б и пригласили, то я тоже отказался бы. Все же мой зять Яков Борисович <���Полонский>, который с семьей гостил здесь, еще сегодня говорил мне, что, насколько он помнит, неприемлемых людей в этом комитете нет. А Вам известно, как Я<���ков> Б<���орисович> к этому чувствителен. Он говорит только, что в комитете под председательством Маклакова, кажется, вообще нет или почти нет писателей. Это действительно странно, но ведь, верно, не к этому относятся Ваши слова «которое возглавил, к моему удивлению, Маклаков»? Во всяком случае, прошу Вас на меня не гневаться за отказ и очень Вас благодарю за приглашение. Еще раз искренно желаю успеха Вашему комитету (без политики).