Георгий Адамович - «…Не скрывайте от меня Вашего настоящего мнения»: Переписка Г.В. Адамовича с М.А. Алдановым (1944–1957)

Лафайетта считал недалеким человеком Наполеон. Не думаю, чтобы он был прав, да он и всех «идеалистов» презирал, как всех «идеологов». Мы с Вами, кроме того, сходимся в признании полной неопределенности понятия «ум».

Была у меня Мадам Лезелль [242] Мадам Лезелль (M-me LеseЦ) — квартирная хозяйка Адамовича в Ницце (4, avenue Emilia, Nice). , — взяла книги Тэффи для Н.В. Милюковой [243] Милюкова Нина (Антонина) Васильевна (урожд. Григорьева; в первом браке Лаврова;? — после 1959) — музыкантша, вторая жена П.Н. Милюкова (с 1935 г.). . «Войну и мир» она уже прочла, так что это никак не должно быть препятствием к Вашему приезду в Ниццу. Боюсь, что Вы ни теперь, ни на Пасху не приедете? А относительно лета я не загадываю, — далеко лето.

У меня впечатление, что Бунины почти «заброшены», что к ним почти никто не ходит. Быть может, я тут и ошибаюсь? Было ли у них хоть какое-либо подобие встречи Нового года? У нас ничего не было, но нам это не тяжело, да в Ницце никого ведь и нет. Встречали ли Новый год Вы? Мы поедем в Париж в конце месяца, но слышали (от Мадам Лезелль), что Вы скоро возвращаетесь в Манчестер. Когда именно и надолго ли? Я уверен, что Вы до отъезда еще побываете у Ивана Алексеевича. Могу ли я просить Вас тогда, до отъезда, опять мне написать? Заодно тогда, пожалуйста, сообщите мне, имеете ли что-либо от Чеховского издательства? И еще маленькая конфиденциальная просьба. Вам, верно, известен весь состав руководящего комитета издательства «Рифма». Я знаю, что туда входят Яссен, Терапиано, Маковский, Чиннов, но есть, кажется, еще один или два человека [244] «Рифма» — издательство, основанное в Париже в 1949 г. И. Яссен и печатавшее только сборники стихов. В редколлегию входили, помимо самой Яссен, Г.В. Адамович, С.К. Маковский, Георгий Раевский, П.С. Ставров, а также А.М. Элькан, которая была и секретарем издательства. После смерти И. Яссен издательством заведовала С.Ю. Прегель (до своей кончины в 1972 г.), а затем Ю.К. Терапиано. Подробнее см.: Терапиано Ю. Последнее объединение // Новое русское слово. 1976. 14 марта. . Кто именно? Не подумайте, что я начал писать стихи.

Я от Чеховского издательства уже месяца полтора никаких известий не имею. Вреден не пишет. Таким образом, я не знаю, как продается мой роман по-английски (в последние дни рецензии от бюро вырезок почти все хорошие). По-русски, верно, идет очень плохо, — прежде всего по необыкновенно высокой цене двух томов. Но и об этом мне ничего не сообщают.

Не собираются ли какие-либо пишущие люди в Ниццу, в Жуан-ле-Пэн?

Оба шлем Вам самые сердечные пожелания к Нового году (простите, что чуть запоздалые) и столь же сердечный привет.

53, rue de Ponthieu 5/I-53

Дорогой Марк Александрович

Я думал, что Вы в самом начале января будете в Париже, и потому не написал Вам к Новому году. А оказывается, Вы приезжаете еще не скоро; во всяком случае, после моего возвращения в Англию.

Шлю Татьяне Марковне и Вам самые искренние пожелания благополучия, здоровья и успеха во всех делах.

Крепко жму Вашу руку.

Преданный Вам

Г. Адамович

11 января 1953

Дорогой Марк Александрович

Получил третьего дня Ваше письмо [245] Письмо от 4 января 1953 г. , спасибо. Уезжаю в Англию послезавтра, а вчера был у Буниных. Ему было хуже, чем обычно, т. к. у него жар. При мне был Зернов [246] Зернов Владимир Михайлович (1904–1990) — доктор, лечащий врач Буниных. , который считает, что жар от каких-то кишечных причин, т. е. что это осложнение случайное и не важное. Потеря крови, мучившая И<���вана> А<���лексеевича> все последнее время, прекратилась. В общем — все то же, но вчера он был слабее, чем на прошлой неделе, и говорил с трудом. У Веры Николаевны вид совсем измученный, т. к. он ей почти не дает спать.

Вы спрашиваете о моих делах с Чех<���овским> изд<���ательст>вом. Никаких дел! Со времени письма Терентьевой, о котором я Вам сообщил, — ни слова. Я написал ей по приезде в Париж с просьбой сказать, продолжать ли писание (т. к. у меня здесь хранятся всякие материалы, которые я взял бы с собой, если «да») — ответа никакого. Все это довольно странно, каково бы ни было их решение. Из «Опытов» приглашение получил [247] Первым обратился к Адамовичу с предложением сотрудничества в «Опытах» В.Л. Пастухов в письме от 12 декабря 1952 г., текст письма опубликован в примечании к первому письму Гринберга, см.: «…Поговорить с вами долго и длинно и даже посплетничать…»: Переписка Г.В. Адамовича с Р.Н. Гринбергом // «Если чудо вообще возможно за границей…»: Эпоха 1950-х гг. в переписке русских литераторов-эмигрантов / Сост., предисл. и примеч. О.А. Коростелева. М., 2008. С. 358–359. . Entre nous [248] Между нами (фр.). (но совсем entre nous), Гринберг пишет, что не решается к Вам обратиться, зная Ваше отношение к М<���арии> Самойловне <���Цетлиной> [249] Р.Н. Гринберг в своем письме Адамовичу от 2 января 1953 г. назвал и другую причину, почему он не хотел просить у Алданова прозу для журнала: «Где, у кого искать ее, я думаю, прозу, не даму. У Алданова? Он так поссорился с М.С. Цетлиной, нашей издательницей, что боюсь сунуться, но кроме того, его проза “не курьезна” больше, примелькалась, истерлась, и сказать ему, судя по последнему роману, “Пиши как хочется”, кроме цитат, нечего. Это — между нами. Марк Алекс<���андрович> такой любезный человек и чувствительный, что я бы не хотел…» («…Поговорить с вами долго и длинно и даже посплетничать…». С. 357–358). . Она, по-видимому, его к этому подталкивает, и, вероятно, Гринберг «зондирует почву». Я ничего ему еще не ответил и не знаю, что ответить.

До свидания, дорогой Марк Александрович. Передайте, пожалуйста, мой низкий поклон Татьяне Марковне.

Ваш Г. Адамович

Дорогой Георгий Викторович.

Очень огорчило меня Ваше сообщение об Иване Алексеевиче. Я ему написал и ответа не имею.

Дня через два или три после Вашего письма я получил и непосредственное приглашение от Р.Н. Гринберга принять участие в «Опытах», он написал очень любезно, я ответил так же, но приглашение отклонил. А успеха им пожелал весьма искренно. Они едва ли будут конкурентами «Новому журналу» [250] Мнения такие, однако, высказывались, хотя речь шла, конечно, о конкуренции не буквальной, а интеллектуальной. Проводил такие параллели, в частности, и сам Адамович, писавший Ю.П. Иваску 25 апреля 1959 г.: «Как “противостояние” СССР — “Опыты” вернее “Н<���ового> ж<���урнала>”, даже если у них есть слабости и крайности. <���…> Эмиграция все равно кончается. Через 10 лет (maximum) кончится все. Значит, лучше: кончиться с “Оп<���ытами>” как неким знаменем, чем с процветающим “Н<���овым> ж<���урналом>”» (Amherst. Yurii Ivask Papers). Подробнее см.: Коростелев О.А. Журнал-лаборатория на перекрестке мнений двух волн эмиграции: «Опыты» (Нью-Йорк, 1953–1958) // История российского зарубежья. Эмиграция из СССР — России 1941–2001 гг.: Сб. ст. / Под ред. Ю.А. Полякова, Г.Я. Тарле (сост.), О.В. Будницкого. М., 2007. С. 103–117. . Между тем писателям печататься почти негде: «Новый журнал» может отводить беллетристам, например, не более 500 страниц в год. Гринберг пишет, что редакторы он и Пастухов. Иваска не называет. Какие у них главные сотрудники, не знаю.