Георгий Адамович - «…Не скрывайте от меня Вашего настоящего мнения»: Переписка Г.В. Адамовича с М.А. Алдановым (1944–1957)

О Розанове — Паскале говорил Мережковский. Если память мне не изменяет, то он это и напечатал [367]. Но во всяком случае, я слышал, как он это говорил.

Вы ничего не пишете о приезде в Ниццу. Значит, верно не приедете? Мы в Париже будем не так скоро.

Еще раз: сердечно Вам признателен.

Т<���атьяна> М<���арковна> и я шлем Вам самые лучшие наши пожелания, самый сердечный привет. Надеюсь, это письмо застанет Вас еще в Манчестере. Счастливого пути.

Получил длинное, чрезвычайно лестное, незаслуженное (как и Ваше) письмо об «Ульмской ночи» от Карповича.

Дорогой Георгий Викторович.

Разрешите от души Вас поблагодарить за вашу интереснейшую статью об «Ульмской ночи» [368]. Мне было чрезвычайно приятно прочесть ее. Конечно, она слишком лестна, и кое-что я отношу на счет Ваших дружественных чувств. Кое с чем и по существу не могу согласиться, — например, с тем, что эта книга увлекательна! Могу ли я сказать, что и написана статья превосходно? Мне ее прислали по воздушной почте, не сговариваясь, четыре человека и очень ее хвалят в препроводительных письмах. Еще раз спасибо. При встрече, надеюсь, поговорим и о статье, и о книге.

А сегодня я получил письма от Маклакова и Титова [369]. В них много тоже о Вас, но, разумеется, по иному поводу. Василий Алексеевич, правда, ссылается на свою глухоту, — пишет, что почти никого и ничего не слышал, — но добавляет, что Ваша речь была «пьес де резистанс» [370]: «Говорили, что его речь была очень интересна, в этом не сомневаюсь… Он был центром». Очень хвалит Ваш доклад и Титов, пишет о нем довольно подробно и очень лестно. Оба считают, что вечер был удачным. Маклаков немного жалуется на плохую организацию (это сообщаю Вам доверительно). Осталась ли довольна Вера Николаевна?

Надолго ли Вы уезжаете в Англию? Там, кажется, семестр кончается в июне или в начале июля? Вот бы тогда приехали в Ниццу, а?

Оба шлем Вам самый сердечный привет и лучшие пожелания, оба просим не забывать.

104, Ladybarn Road Manchester 14 28/IV-54

Дорогой Марк Александрович

Простите, что отвечаю с большим опозданием. В Париже у меня жизнь всегда суетливая, и я отложил всю переписку до возвращения в Манчестер.

Я очень рад, что статья моя о Вашей книге была Вам приятна. В ней, конечно, нет ни одного слова написанного — как Вы предполагаете — «по дружественным чувствам». Книга действительно увлекательна, по крайней мере увлекла меня. Но статьи я еще не видел и чувствую наперед, что перечитывать ее буду со всякими сожалениями и сомнениями: «то не так, и это не то.» Некоторые отзывы, которые я слышал в Париже о книге, — Кантор, Татаринов [371], — вполне совпадают с моим мнением, притом даже насчет «увлекательности».

Вы спрашиваете, осталась ли Вера Николаевна довольна вечером. Не знаю. Она в странном и каком-то «невменяемом» состоянии, и о вечере говорила так, будто, в сущности, это и не ее была затея. Организация же вечера была не «плохая», как Вам пишет Маклаков, а никакая: из-за этого и зал был не совсем полон, и кончился вечер так, будто единственное желание публики — поспеть на метро.

Здесь я числа до 10 июня, надеюсь, не позже. Если буду жив, надеюсь в начале июля приехать в Ниццу и заранее с удовольствием думаю о встречах в cafe Mozart или в cafe de Lyon. Я как-то даже не представляю себе лета вне Ниццы и не хочу никаких новых красот природы искать, привыкнув к красотам старым.

Спасибо за письмо, дорогой Марк Александрович. Кланяйтесь, пожалуйста, Татьяне Марковне. Как у Вас все здоровья, во множественном числе?

Ваш Г. Адамович

Дорогой Георгий Викторович.

Не знаю, переписываетесь ли Вы с Верой Николаевной? На всякий случай хочу сообщить Вам, что вечер памяти Ивана Алексеевича, устроенный французским Пен-клубом, прошел, по ее словам, хорошо. Андре Шамсон [372], председатель (Шлумберже [373]не приехал «по болезни»), произнес отличную речь. Зал был полон. Вера Николаевна скорее хвалит и актеров (я ни одного из них не знаю и по имени).

Мы через несколько дней уезжаем с Татьяной Марковной в Париж. Остановимся почти наверное, как всегда, в «Отель де ла Порт Сен-Клу», на рю Гюден, но для верности адрес даем сестры. 10–20 июня еще будем в Париже и чрезвычайно рады будем встретиться с Вами. Особенно же приятно Ваше обещание в начале июля приехать в Ниццу. Это подтвердила мне и мадам Лезелль. У нее, кстати, недели две прожила госпожа Элькан [374]. Видел ее, она много рассказывала. Сообщила, что Буров [375]предлагает миллион франков на журнал [376]. Если не ошибаюсь, сказала (она или кто-то другой), будто «Опыты» все-таки не прекращаются [377], в отличие от того, что мне говорила С.Ю. Прегель [378], которая тоже была в Ницце.

Новостей нет. Ла ви н-э па белль [379]. Да это давно людьми сказано, как и прямо противоположное. Но нам, старым людям (имею в виду только себя), пора примкнуть именно к прямо противоположному.

Татьяна Марковна и я шлем Вам самый сердечный привет и лучшие наши пожелания.

53, rue de Ponthieu Paris 8e 23/IX-54

Дорогой Марк Александрович

Спасибо за пересланное Вами письмо Аминадо. Значит, так я и сделаю, т. е. пошлю статью Я.М. Цвибаку [380].

Как Вы живете? Как Ваше и Татьяны Марковны здоровье? Я все вспоминаю Ниццу и все, что в ней есть или было хорошего.

Собираюсь в Англию дней через 10. В Париже, кажется, ничего нового, кроме того, что всем мало-помалу живется труднее.

Крепко жму Вашу руку и прошу передать Татьяне Марковне сердечный поклон.

Ваш Г. Адамович

P.S. Только что получил письмо от В.А. Александровой: «ждем всей рукописи в октябре» [381]. Надеюсь, что успею, с расчетом скорей на Манчестер, чем на Париж.

Дорогой Георгий Викторович.

Очень обрадовался Вашему сообщению относительно ответа Вам Александровой. Как раз вчера я получил от Лунца по воздушной почте прилагаемую заметку из «Н<���ового> р<���усского> слова» от 20-го [382]. Теперь уже, так сказать, официально издательством объявлено, что на все остающиеся ему 15 месяцев жизни программа «совершенно заполнена». Из письма к Вам Александровой (вероятно, от той же приблизительно даты) несомненно следует, что книги, уже принятые, хотя и без контракта, включаются в эти 45 книг, — иначе она Вам прямо написала бы, что Вы опоздали. Но боюсь, что это не относится к 4-й книге покойного Ивана Алексеевича. Насколько мне известно, Вера Николаевна им только ее предложила, а они пока не откликнулись. У меня еще есть маленькая надежда на следующее. Вы в заметке прочтете о «некоторых классиках», и то же мне пишет Лунц: они его магазин и все книжные магазины (циркулярно!) запросили, какого классика данный магазин им рекомендовал бы на остающиеся у Чеховского издательства «два-три места» и сколько экземпляров рекомендованного им классика он готов купить! Ведь Иван Алексеевич — тоже классик. Вера Николаевна имела в виду и стихи. Стихов Лунц (да и другие книжники) не предложит, так как мог бы, верно, обязать купить только три-четыре экземпляра. Если еще не поздно, я мог бы попросить Лунца рекомендовать еще книгу прозы Ивана Алексеевича. Как Вы думаете и как думает Вера Николаевна? Пожалуйста, поговорите с ней, — Вам на месте виднее. Но, по-моему, шансов теперь мало, — если только они не получат новых денег.