Василий Журавский - Большая судьба [Болгарские очерки и рассказы]

К концу турецкого владычества в стране орошалось лишь пять тысяч гектаров земли — исключительно по низинам реки Марицы да ее притоков Вычи и некоторых других. Кобургскую династию и фашистских правителей Болгарии орошение занимало не больше, чем турок. Правда, во второй половине тридцатых годов, когда болгарская буржуазия, отстаивая свои позиции на европейском аграрном рынке, волей-неволей должна была повышать интенсивность сельского хозяйства, началось создание водных, синдикатов. В 1944 году поливная площадь достигла 37 тысяч гектаров.

Народная власть изменила водный баланс страны. Повсюду созданы огромные язовиры: [1] Язовир — водохранилище. гигант на Искыре, который жители столицы назвали Софийским морем, искусственные озера имени Георгия Димитрова, имени Александра Стамболийского, имени Василя Коларова, Батак, Студена, Студен кладенец… Построено еще 1 768 больших и малых водохранилищ. Народ по-хозяйски собрал в «закрома» «белое золото» воды. Язовиры стали могучими аккумуляторами энергии и плодородия.

В последние три года гидромелиоративное строительство приобрело особенно широкий размах. Крупные сооружения создаются на государственный счет, средние и малые воднохозяйственные объекты — силами и средствами кооперативов с помощью государства. Только за 1959 год поливные площади были увеличены на 150 тысяч гектаров! К концу 1960 года в Болгарии уже орошалось 700 тысяч гектаров земли.

Но большая вода — впереди. Партия и правительство разработали программу, согласно которой в 1965 году орошаемые площади достигнут двух миллионов гектаров! Извечная проблема борьбы с засухой в основном будет решена. Будут созданы условия для получения высоких гарантированных урожаев всех сельскохозяйственных культур.

В географическом справочнике, изданном десять лет назад, между прочим, говорится: «Озер в Болгарии мало, и в большинстве своем они невелики».

Много воды утекло за десятилетие! И теперь, когда вы где-либо прочтете или услышите слова: «Страна тысячи озер», — не думайте, что речь непременно идет о Финляндии… Тут уж как нельзя к месту древний афоризм: «Все течет, все изменяется». Ныне и Болгария стала «страной тысячи озер». И не какие-нибудь геологические катаклизмы, не природа, а человек создал эти озера.

Недавно в Софии выпущена большая карта оросительных систем республики. Очертания язовиров на ней напоминают форму сердец, а каналы разветвляются артериями, капиллярами, венами… Когда смотришь на эту карту, словно бы чувствуешь, как бьется полнокровный пульс молодой Болгарии.

Могучим, неудержимым потоком течет жизнь. Быстро и неузнаваемо изменяются долины и горы Болгарии.

Искусственные озера на суходолах и пересыхающих реках, новые города на пустырях, мачты заводских труб среди извечно сельского пейзажа, сплошь новые, подобные городкам, села, широкие массивы добротно возделанных кооперативных нив… Все это построено, создано, сотворено немногим больше чем за полтора десятилетия.

Девятого сентября 1944 года болгарский народ завершил блестящей победой героическую тринадцативековую борьбу за свою свободу. Потому тринадцативековую, что тринадцатью столетиями исчисляется история нации и что вся эта история озарена негаснущим пламенем гайдуцких и партизанских костров, священным огнем народной войны против чужеземных и своих тиранов.

Болгары любят образную речь. Как-то один из моих друзей, председатель земледельческого кооператива в селе Грозден, крестьянский вожак Иван Маринов, сказал:

— Прежде в нашей стране лемехи были деревянными, а кандалы делали из железа!

Железные кандалы мешали народу идти в ногу с прогрессом, задержали его на века. Теперь кандалы разбиты. Шаг свободного народа — семимильный!

Кто же он, человек, ступающий шагами своего сказочного богатыря Крали Марко?

Родопский овчар, который пас отары чорбаджии; [2] Чорбаджия — богач, кулак. добруджанский батрак, работавший на ниве чокоя; [3] Чокой — помещик. горнооряховский гурбетчия, [4] Гурбетчия — человек, ищущий работы в чужих краях; отходник. искавший понапрасну счастья на чужой земле: за Дунаем, за Моравою, за Шпрее!..

Теперь он герой труда, агроном, инженер, министр, кандидат наук, ученый с европейским именем… Все его силы, талант, его сердце посвящены родине, партии, коммунизму.

Эти люди преобразуют Болгарию.

Среди парка стоит тополь-богатырь, окруженный веселым хороводом верб, лип и березок. Самые высокие деревья едва достигают его «плеча». Пирамидальная крона тополя гордо взметнулась в небо над всеми строениями и трубами. Глядишь и не налюбуешься его буйной силой и цветущей красой. И ты думаешь: сколько бурь и гроз пережил он на своем веку, против скольких ливней выстоял, сколько поколений влюбленных укрывал в своей тени!.. Но вот тебе говорят:

— Тополю шестнадцать весен!..

Сначала ты уверен, что ослышался, потом принимаешь это за шутку, затем недоумеваешь, но в конце концов под напором фактов и свидетельств соглашаешься, хотя соглашаешься с трудом, ломая в себе сложившиеся представления об энергии роста.

Тебе показывают фотоснимок, на котором запечатлен пустырь. В солнечный сентябрьский день 1944 года крестьяне села Слатина расчистили пустырь и заложили парк. В стране победила народная власть. Они радовались. Они ликовали. И каждый мужчина, каждая женщина, каждый старый и малый посадили по дереву. По народной традиции, если в твой дом заглянуло солнышко — родился сын или внук, — крестьянин роет лунку, бережно опускает в землю саженец, поливает его водою, присказывая:

— Расти, тополь, расти, дитя, растите, ровесники, большими и сильными, как богатырь Крали Марко, и пусть небо над вами будет голубым!

Тополь растет в центре села Слатина. Его посадил коммунист Бочо Илиев, председатель здешнего трудового кооперативно-земледельческого хозяйства.

Село Слатина древнее. Деды говорят, что деды их дедов не запомнили, когда оно основано. На древнеболгарском языке слово «слатина» означает «родник», из которого едва бьет вода. Действительно, у подножия одного из крутых отрогов Плевенских возвышений, неподалеку от села, есть такие родники, или ключи, и в народе бытует легенда, что придет время — и они «откроются», ибо воды в них — реки!

Прежней Слатины, можно сказать, не существует. Она снесена с лица земли самими ее обитателями. Вернее, не снесена, а расчищена, как тот пустырь. На месте старого саманного села за шестнадцать лет выросло новое кирпичное село-парк. Прямые порядки двухэтажных домов с белыми фасадами, широкими окнами и верандами, увитыми виноградною лозою… За узорными оградами сквозь зеленую пену листвы палисадников едва проглядывают красные плиты черепичных крыш да частокол радиоантенн. Только название села осталось старое. Впрочем, есть у него и новое имя — трудовое кооперативно-земледельческое хозяйство имени Георгия Димитрова.