Генрих Боровик - Пролог (Окончание)

Мартин Лютер Кинг и Коретта Кинг выдержали эту атаку.

С 1967 года вступил в действие «Коинтелпро» — план пропагандистских мероприятий ФБР, целые которого было при помощи средств массовой информации создать вокруг Кинга атмосферу ненависти. Расчет: в больной Америке 1968 года всегда нашлись бы люди, которые, читая грязные статьи о Кинге, инспирированные ФБР (в них встречались и такие строчки: «Эти бегающие глаза, этот хищный рот, эта темная физиономия с розовыми ушами — разве не похож Кинг на крысу?»), сочли бы, своим патриотическим долгом избавить американский народ от «самого отъявленного обманщика в стране» (выражение Гувера).

Практически ФБР провоцировало любого расиста на физическое уничтожение Кинга, готовило «убийцу-добровольца».

Показательна в этом смысле статья, которая появилась в крайне правой газете «Тандербоулт» («Удар молнии») вскоре после преступления, совершенного в Мемфисе.

«Человек, который убил Кинга, на самом деле лишь придерживался закона нашей страны и выполнял предписание мемфисского окружного суда Соединённых Штатов, который запретил демонстрации. Белый человек, который выстрелил в Кинга, должен быть награждён конгрессом Медалью чести и большой ежегодной пенсией пожизненно. Кроме того, президент США должен даровать ему освобождение от судебного преследования».

Одновременно ФБР, как считают многие, готовило прямое убийство Кинга при помощи своего собственного агента с использованием для прикрытия в качестве «подсадной утки» Джеймса Эрла Рэя, мелкого вора, заранее скомпрометированного тюремным прошлым. Схема, знакомая по убийству Джона Кеннеди в Далласе. Только там Освальд, по-видимому, слишком много знал — его пришлось тут же убрать. Здесь же, в Мемфисе, все было сделано тоньше: Рэй, вероятнее всего, до последнего момента так и оставался в неведении — кто им командовал, чью волю он исполнял.

Комиссия не смогла по существуопровергнуть участие ФБР в заговоре.

Но чтобы разобраться в несуразице множества ее мотивировок и выводов, надо точно знать обстоятельства дела, надо внимательно вчитываться в сотни страниц доклада, надо сопоставлять и анализировать. Это сложно и долго. Это — для специалистов.

Задачей, же комиссии было не специалистов убеждать, а провести большое шоу для простого американца.

Расчёт чисто психологический: обыкновенный американец, сидя с банкой пива в кресле перед телевизором у себя дома и увидев на экране заседание комиссии, услышав энергичную речь её председателя, понаблюдав довольно скучные допросы свидетелей, переключит телевизор на другую, более веселую программу, вздохнет с облегчением и скажет: «Ну вот и хорошо, разобрались наконец. Поправили, что нужно. Теперь все в порядке. Обмана быть не может — ведь перед всей страной показывали, перед всем народом…»

Только скажет ли?..

Давние литературные традиции повелевают в конце книги рассказать о дальнейшей судьбе её героев: «злодей был наказан, остаток жизни провёл в трудах праведных»; «Дженни вышла за любимого Джека, они прожили счастливо до глубокой старости и умерли в один день». И так далее в том же духе…

Ах, как хотелось бы и мне сообщить что-нибудь подобное. Но, увы, книга эта не выдумана, ее писала жизнь, а жизнь, как известно, автор суровый и беспощадный.

Это верно, что прошлое — пролог к настоящему и будущему. Но, к сожалению, далеко не все извлекают из прошлого те уроки, которые, казалось бы, очевидны, которые диктует разум.

Преступная война во Вьетнаме, принесшая людям столько горя, поднявшая волны гнева и протеста во всем мире, стала для хозяев Америки 80-х не столько уроком, сколько прологом к новым подобным же войнам: против Сальвадора, Никарагуа, Ливана, Гренады.

Убийство Мартина Лютера Кинга агентами ФБР, покрывшее позором Америку, нашло своё продолжение не в борьбе против государственного терроризма, а в новой волне его уже на международном уровне. Вспомните убийство агентами ЦРУ генерала Шнейдера, великого чилийца Сальвадора Альенде, другого замечательного чилийца — Орландо Летельера. Вспомните неоднократные покушения ЦРУ на жизнь Фиделя Кастро. Вспомните подготовку во Флориде и в Калифорнии террористических банд для засылки их в Никарагуа, вспомните действия американских инструкторов в Пакистане, вооружающих и обучающих банды наёмников против Афганистана.

Итальянский режиссер Антониони — да и не только он — видел в 1968 году предтечу серьёзных прогрессивных социальных и политических изменений в Америке. Но жизнь распорядилась иначе, и 80-е годы там выглядели в таком виде, в каком их предсказал Орвелл. И элементы «1984»-го были видны ещё в 1968-м.

Диагноз доктора Спока был использован хозяевами Америки не для того, чтобы вылечить больное общество, а для того, чтобы симптомы болезни развить, узаконить и объявить их признаком «здоровья». Во всяком случае, принципы Джорджа Уоллеса не ушли в небытие. Они в увеличенных размерах воплотились в политике — внутренней и внешней — американской администрации 80-х годов. А доктор Спок в 1984 году вновь был арестован за участие в антивоенной демонстрации, как тогда, в 1968-м.

И даже полет к Луне, вызвавший радость и гордость за человека, обернулся в середине 80-х безумным планом милитаризации космоса.

Мой знакомый, известный американский писатель, рассказывал мне, как однажды, приехав в 1968 году во Вьетнам, он попал под ракетный обстрел северовьетнамского селения американскими вертолётами. Он выскочил из машины, в которой ехал, бросился в канаву и лежал там, захлебываясь в грязи, стараясь исчезнуть в ней, утонуть, лишь бы его не заметили те его соотечественники, которые били ракетами с напалмом по мирной деревушке. Он вжался в грязь, опустил в нее лицо, только изредка поднимал голову, чтобы хлебнуть воздуху, и снова — в жижу…

А рядом с ним тоже в грязи валялся транзисторный приемник, который до этого висел у него на плече. Приемник продолжал работать, и когда наступала пауза между взрывами, когда стихали людские крики боли и отчаяния, писатель слышал из приемника слова американского диктора, передававшего сообщения о полете американских астронавтов к Луне…

Жизнь сложна и противоречива. Книга, которую она пишет, лишена сантиментов. Но эпилога к этой книге нет и быть не может. Пока есть разум человеческий, пока есть человеческое сердце — всегда будет надежда и всегда будет уверенность: эпилога быть не может! Не должно быть! Сегодняшний мир сложен, смешон, подчас трагичен и уродлив. Но он и прекрасен. И за него стоит драться, чтобы спасти жизнь наших детей, наше будущее и наше прошлое…