Мариуш Вильк - Тропами северного оленя

Парадокс Шандора Мараи заключался в том, что, пестуя в себе рафинированного европейца, он смотрел на Европу и ее плод — Америку — из недр своего языка, глазами мадьярского кочевника. Отсюда — несмотря на всю любовь к Западу — резкость его суждений о современной западной культуре, отсюда мрачность прогнозов на будущее. Мараи раздражала коммерциализация, лишающая писателя возможности быть собой, псевдоизобилие супермаркетов и демократия, в которой он видел форму порабощения личности толпой. Он осуждал захватившую человечество денежную горячку, склероз разума, маниакально алчущего новизны. Глубокую антипатию возбуждала в нем «современная Европа с ее обжорством, отрыжкой, Европа, перенявшая от Америки все самое отвратительное — безумие рекламы, наглость бизнеса, отринувшая то, что составляло ее собственный смысл: диалектические споры, изысканность духа и вкуса». В конце концов Мараи приходит к выводу, что «Европа чудесна и имеет лишь один недостаток — она не существует». Интересно, какой еще европейский писатель мог бы позволить себе заявить такое?

По мере разочарования в западной цивилизации Мараи обращал свой взгляд к Природе. Вначале ее бесконечность рождала в нем тревогу (европеец, он привык доверять картографии), а независимая и бесстрастная последовательность, с какой она прикрывала людскую нищету, вызывала возмущение. Позже, под впечатлением промчавшегося над Америкой урагана, Мараи записал в «Дневнике»: сила смерча во стократ больше, чем мощнейшая водородная бомба, а следовательно, последнее слово остается не за человеком, а за Природой. В конце жизни писатель утверждал, что «творческий потенциал Природы — не только органическая Необходимость, но также и Смысл».

Для Мараи смыслом жизни была работа, что он не раз подчеркивал, а единственной целью стала дорога. Писать и скитаться — две стороны одного листа бумаги, на котором он оставлял следы своей жизни. «Мы приходим из небытия и уходим в небытие, — записал Мараи незадолго до смерти, — все остальное — лишь детские выдумки». Вскоре после этого он пустил себе пулю в висок.

Бар, июль 2006

Добрых пару лет назад в Национальной библиотеке [88]я обнаружил первый том «Этнографии» Николая Харузина. То были лекции, которыми в 1898 году Николай Николаевич открыл курс этнографии в Московском университете. Книга под редакцией Веры и Алексея Харузиных (сестры и брата автора) издана посмертно в 1901 году в Санкт-Петербурге и посвящена памяти старшего брата, Михаила Харузина.

«Лекционный курс Николая Николаевича Харузина, — прочитал я во вступлении Веры Николаевны, — первая в России попытка систематизации этнографических исследований. Главное ее достоинство и отличие от работ зарубежных авторов, — анализ быта русского народа и племен с ним соседствующих. Скудная информация, какой располагают зарубежные ученые о нашей жизни, незнание нашего языка не дают им возможности использовать отечественные источники, а потому иностранным исследователям мало что известно о племенах, населяющих обширные территории Российской империи». Я запомнил эти слова.

Несколько слов о талантливых и трудолюбивых братьях и сестрах Харузиных. Их отец, Николай Иванович Харузин, происходил из богатого рода сибирских купцов. Рано оставшись сиротой, он переехал в Москву, где продолжил дело предков — текстильную торговлю. За короткое время достиг больших успехов. В 1873 году получил звание купца первой гильдии. Женился (говорят, по любви!) на Марии Милютиной, которая родила ему трех сыновей и трех дочерей. Сначала они поселились в Замоскворечье. Затем переехали в более аристократический район, на Арбат.

Харузины принадлежали к элите российского «нового купечества» второй половины XIX века. В их доме частыми гостями были Боткины, Щукины и Третьяков, там больше говорили о науке, чем о деньгах, а меценатство ценили выше торговли. Много внимания уделяли детям. Отец читал им перед сном Пушкина, Лермонтова и Некрасова, нанимал частных педагогов, тщательно выбирал школы. После смерти Николая Ивановича сыновья продали семейный бизнес Щукиным и занялись наукой.

Старший, Михаил, изучал право. Еще будучи студентом, он стал секретарем Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии при Московском университете. Михаил Харузин разработал программу сбора материалов о неписанном праве в России. Издал книгу «Сведения о казацких общинах на Дону». Прожил всего двадцать восемь лет.

Средний, Алексей, совмещал науку с государственной службой. Был управляющим канцелярией виленского генерал-губернатора и губернатором Бессарабии, директором Департамента духовных дел и иностранных исповеданий Министерства внутренних дел Российской империи и товарищем министра внутренних дел. [89]Одновременно занимался антропологией, этнографией, зоологией и ботаникой. Особую часть его наследия составляет балканская тематика. Алексей Харузин написал книгу о Боснии и Герцеговине, а также ряд статей о Словении. За научную деятельность был удостоен большой золотой медали Императорского русского географического общества. После революции 1917 года считался «неблагонадежным». Устроился на должность консультанта Сельхозгиза по огородничеству. В 1932 году был арестован по обвинению в антисоветской агитации. Умер в Бутырской тюрьме.

Младший, Николай, пошел по следам старших братьев — изучал неписанное право народов Севера и Кавказа, религию и материальную культуру финно-угорских, монгольских и турецких племен. Был одним из основателей и главным редактором журнала «Этнографическое обозрение» (первые номера вышли за его счет). Оставил после себя более тридцати научных работ (в частности, труд «Русские лопари»!), сегодня считающихся классикой российской этнографии. Николай Харузин прожил тридцать пять лет. Уже посмертно вышла упоминавшаяся выше «Этнография» — четыре тома университетских лекций. Это краеугольные камни российской этнографии.

Наконец, сестра Вера. На год младше Николая, она не только сопровождала брата в северных экспедициях, а после его смерти издала прочитанные им лекции, но и сама всемерно способствовала развитию этнографии в России. Собирала сказки, легенды, песни и мифы. Интересовалась первобытными формами театрального искусства: охотничьей магией, отправлением культа огня, шаманскими танцами и акушерскими обрядам. Вера Харузина — автор научно-популярных работ о малых племенах Севера, в частности, о лопарях, вотяках, [90]тунгусах и юкагирах. [91]Преподавала на Высших женских курсах, а после революции — в Московском университете (до 1923 года). Ее лекции, также под названием «Этнография» (в двух томах), продолжили и дополнили труд брата.