Борис Ляпунов - По следам Жюля Верна

Представьте себе краба. Увеличьте его в сотню раз. Вместо сравнительно плоского туловища вообразите тело-шар. Удлините клешни. Замените твердый панцирь мягкой кожей. В заключение снабдите это как бы порожденное кошмаром существо одним-единственным, но громадным — в метр диаметром — выпуклым глазом. Портрет почто готов. Почти — потому что в действительности он намного выразительнее и страшнее: ведь даже фотография не передает подлинного вида этого монстра.

Спуск продолжается. Вдали заметно слабое сияние — видимо, опять проносятся скопища «светлячков моря». Луч прожектора, такой яркий, быстро слабеет и теряется во мгле. Вода пустынна.

И вот в световом столбе, прямо перед иллюминатором появляются большие выпуклые широко расставленные глаза. Голова с какими-то нелепыми отростками по бокам отдаленно напоминает акулью. Несколько мгновений человек и рыба безмолвно созерцают друг друга… Щелкает затвор фотоаппарата, и при свете яркой вспышки видно, как чудовище испуганно бросается в сторону, только мелькает серебристый плавник.

Но не все время путешественники встречали подобных рыб. Среди обитателей глубин оказались и привлекательные. Одного из них следовало бы назвать ласточкой — так он походил на птицу, распростершую крылья в стремительном полете. У него удивительно красивая расцветка— розовое туловище и голубые плавники! Он долго сопровождал лодку, пока, испугавшись чего-то, не умчался в темноту.

Следующий километр — и несколько новых рыб. В них нет ничего устрашающего. Наоборот, они вызывают чувство восхищения, настолько изящны очертания их тел, красива светящаяся окраска.

А разве не интересна рыба, которая бесстрашно подплыла и повернулась в луче прожектора, словно нарочно давая себя рассмотреть? Ее почти совсем прозрачное тело светилось изнутри! Издали казалось, что плывет клубок каких-то неярких, расплывшихся в дымке огней. Вблизи же клубок распался на цепочки, и, освещенный внутренним светом, четко обрисовался скелет. Заметной стала каждая косточка, виднелось темное пятно — желудок, набитый пищей.

Спустя несколько минут на смену прозрачной рыбе явился другой замечательный экземпляр. Не матовое сияние, а яркая, быть может, по контрасту с окружающей темнотой, россыпь огней украшала огромный овал его тела. Все огоньки были разные: вокруг центрального желтого пятнышка искрилось множество красных и синих точек, и вся группа была заключена в сплошной опять-таки желтый ободок. Огоньки эти разрисовали все туловище прихотливым узором, чем-то напоминавшим крылья бабочек. Бабочки — одни из красивейших созданий на земле, но, право же, и Нептун не поскупился на краски!

Говорят, что того, кто хоть раз побывал на Севере, всегда будет тянуть туда. С неотразимой силой влечет к себе и подводный мир. Сейчас он доступен не одиночкам — спортсменам, охотникам, археологам, любителям фотографировать под водой. Нет, тысячи людей чувствуют себя там свободно — куда свободнее, чем в воздухе, над землей.

Аквалангисты подолгу любуются красивейшими ландшафтами, растениями и животными… уже привыкшими к обществу людей. Они играют с прирученными рыбами, собирают коллекции раковин, наблюдают жизнь моря — не через стекла аквариума, а в самом море. Они устраивают гонки на подводных скутерах и забираются на лодках-малютках в глубокие, труднодоступные места. И всюду, где бы ни побывали легководолазы, — яркие, неповторимые формы, краски.

Но что же ожидали увидеть в непроглядной тьме? Скудную, еле теплящуюся жизнь? Оказалось, есть свое очарование и у больших глубин, свои, только им присущие краски. Правда, с глубиной они словно выцветают и все заметнее беднеет жизнь.

Между тем на маленьком экранчике прибора продолжает дрожать яркая, причудливой формы полоска.

Зеленая змейка, прочеркнувшая экран, ничего не говорит неискушенному человеку. Для ученого же она — целая книга. Она скажет, сколько метров осталось до цели. Она сообщит, как выглядит ложе океана, из чего оно состоит, — и все это можно узнать по той же изогнутой полоске, следу ультразвуковых волн, посланных прибором и отраженных дном. В этом нет ничего удивительного: ведь еще не слетав на Луну, лучом радиолокатора люди достали до нее, и он рассказал немало интересного о древнем спутнике Земли.

Вот эхолот сообщает, что батискаф приближается ко дну.

Наступает кульминационный момент путешествия. Близко дно! Короткое это слово вызывает сейчас трепетное волнение у тех, кто через толстые иллюминаторы силится рассмотреть приближающуюся заветную цель. Дело не в одном лишь спортивном рекорде: не только ради него люди опускались на самую большую глубину океана. И не ради него строился батискаф, уже во многом догнавший чудесный жюльверновский подводный корабль.

Дно — летопись далекого прошлого нашей планеты, книга ее истории, страницы которой — пласты грунта — никем не потревоженные, надежно скрыты в глубине. Это места, где, быть может, сохранились виды животных, вымершие на земле еще миллионы лет назад. Это гигантский склад: и ценностей культуры, погребенных во все времена, и металлического лома, и, наконец, залежей руд, укрытых в земной толще под илом и водой.

Ощупанная эхолотом земля под водой заочно знакома. Скоро состоится и «личное» знакомство. Голос командира, громкий в наступившей мертвой тишине, сообщает показания эхолота: «Сорок метров… тридцать… двадцать пять…» Под батискафом — равнина, посадка обещает быть удачной! Но звуковое эхо доложило о том, что внизу — ил. Надо быть осторожными вдвойне.

«Двадцать… пятнадцать!»… Свет от направленного вниз прожектора вырывает из мрака сероватое пятно. Загорелась красная лампочка на пульте перед командиром: сигнал о том, что цепь, подвешенная снаружи, встретила землю, дно.

Как радостно было видеть снова «твердь» после казавшихся бесконечными водных просторов! Так и хотелось вступить на эту землю, которой никогда не касалась человеческая нога… Однако пока нет еще сверхглубоководных скафандров и нельзя совершать прогулки по дну, какие совершал со своими спутниками капитан Немо.

За окнами помутнело. Это цепь ложится на дно и поднимает облако ила. Сейчас уже хорошо видна серо-зеленая, плоская, без всяких выступов и впадин равнина. Корабль медленно проходит последние метры. Стрелка глубиномера остановилась, но тотчас двинулась дальние.

Сигнальная лампа погасла. В тот же момент лодку сильно тряхнуло. Люди припали к иллюминаторам, но ничего в них не увидели. Скорее боковой прожектор! Он поврежден? Нет, все исправно, однако лодку по-прежнему окружает мутная мгла. Эхолот отрицает погружение — змейка успокоилась, замерла. А глубиномер подтверждает; еще десять метров… и еще… и еще. Дно оказалось ложным илистая подстилка скрывала глубокую расщелину. Туда и попал батискаф. Вскоре движение прекратилось. Сбросили балласт. Еще немного — и начинается подъем.