Борис Ляпунов - По следам Жюля Верна

Дирижабль? Да, это не ошибка! Батискаф тоже использует балласт для подъема и спуска, имеет двигатель. Он, подобно дирижаблю в воздухе, может плавать в воде благодаря «поплавкам» — бакам с бензинам. У него нет ни рубки, ни перископа наверху. Зато внизу, под днищем, примостилась батисфера.

Он, этот новейший батискаф, внешне очень напоминает тот корабль, на котором около десятилетия назад ученые отважились спуститься глубже всех в Мировой океан.

Отличается же наш батискаф тем, что может спуститься на недоступную прежде глубину. Как ни парадоксально это звучит, но проникнуть в область высоких давлений, под огромную толщу воды позволили… сверхвысокие давления. С их помощью оказалось возможным создать сверхпрочный металл и заставить его выдерживать немыслимые ранее нагрузки.

Из такого сверхпрочного сплава и сделан корпус лодки. Теперь ее не раздавит, как яичную скорлупу, еще задолго до того, как она достигнет заданной глубины.

В кают-лаборатории, маленькой шаровидной комнате, находятся двое — наблюдатель и командир. Много места занимают приборы, аппараты, механизмы. Вдоль стен внутри шара — кольцевая полка — рабочий стол экипажа. Два иллюминатора закрыты прозрачной пластмассой, не уступающей в прочности новому сплаву.

Перед сиденьем командира находится пульт управления кораблем. Другой член экипажа наблюдает за работой мощного прожектора, фотоаппаратов, кинокамеры, приборов для взятия проб воды и грунта и другой аппаратуры. Как у глазастой рыбы-шара, у экипажа батискафа множество глаз. Глаза-приборы заметят все: температуру воды, ее соленость, скорость течений.

Автоматы возьмут пробы воды, добудут интересные экспонаты, включат кинокамеру и фотоаппараты — по приказу человека, конечно.

Батискаф — покоритель глубин — на поверхности беспомощен. Он не надводное судно и боится даже небольшого волнения, его стихия — морская пучина. Поэтому столько хлопот и затруднений доставлял обычно спуск этой малютки с плавучей базы-корабля. Сколько терялось времени из-за капризов погоды! Море бунтует, словно не желает пускать к себе гостей, и батискафу приходилось ждать, ему страшны волны.

Теперь трудности позади. Батискаф проделал часть пути, находясь на борту атомохода, и здесь под водой царит полное спокойствие, какие бы бури ни бушевали наверху.

…Отсек, где находится подготовленный к спуску разведчик, постепенно заполняется водой. Еще немного — и батискаф освободится, ему откроют дорогу в подводные просторы. Последние команды, последние напутственные слова… Прекратилась телефонная связь, и, выскользнув из «чрева» атомохода, крошечная лодка отправилась в самостоятельный поход.

Батискаф идет медленно и так же медленно, почти незаметно, меняется цвет воды: синева постепенно темнеет и растворяется в черноте. Включен прожектор, его желтоватый луч как бы упирается в темноту.

Привлеченные ярким светом, возле иллюминаторов, как стая мошкары, толкутся любопытные рыбешки. Некоторые из них отважно подплывают к самому окну.

Временами казалось, будто батискаф попал в густо сваренную «уху» — это проплывали стаи всевозможных рачков, моллюсков, креветок, медуз.

Иногда за иллюминаторами подолгу стоит непроницаемой стеной тьма. Тогда время как будто замедляет свой ход, течет плавно, едва заметно, как вода за бортам. Здесь царит полный, никем не нарушаемый покой. И тишина, словно в межзвездной бездне, где никогда не услышишь ни единого звука…

В такие моменты человек особенно остро ощущает, куда он попал. Он вспоминает, что его крошечный кораблик затерян в бескрайней массе воды и толща ее давит со страшной силой, готовой сокрушить хрупкую металлическую скорлупку.

Когда внешние впечатления исчезают, когда иллюминаторы темны, как экран испорченного телевизора, а работа позволяет сделать короткую передышку, мысль невольно уносится туда, где искрится на солнце море, где все пронизано светом, все движется, все — сама кипучая, многоголосая жизнь! Туда, где легкий ветерок колышет деревья на берегу, зелень и яркие краски цветов радуют глаз и небо манит своею бездонной голубизной… Внезапно нахлынувшее ощущение «глубины» заставляет нервы напрячься до предела. Но ненадолго. Покой и тишина обманчивы в недрах вод.

С чем можно сравнить подводный «быт»? Он не похож ни на космический, ни на стратосферный — хотя бы во время путешествия вокруг Земли.

Там — тоже кусочек земного мира, только несущийся где-то над планетой или между планет. Но свет, свет всюду, о нем рассказывает путешественникам особый телеэкран. Да и покоя нет как нет: кипит облачная пена — если взглянуть на земной шар, вздымаются огненные фонтаны протуберанцев — если кинуть взгляд на Солнце.

А здесь — владения призраков, и лишь бледные тени мелькают во мраке, слабые вспышки света ведут вдали свою сложную прихотливую игру. Океан настораживает постоянным ожиданием: вот-вот явится нечто невиданное.

Это ожидание не бывает напрасным.

Во мраке появляются и пляшут разноцветные огоньки, и словно звездный узор расстилается теперь за окном. Каждую секунду из мрака может кто-то вынырнуть. Непроглядная чернота может взорваться ослепительной вспышкой или рассыпаться фейерверком огней. А тишину, когда включат гидрофон, разорвет каскад звуков — разговор рыб. Сейчас уж не скажешь: «нем, как рыба»…

Странную какофонию передает динамик. Какой-то скрежет, грохот, писк, царапанье, шорох, чириканье, гуденье, лай, хрюканье, барабанная дробь… Да, оказывается, у всех рыб есть свои голоса — и у тех, которые обитают в верхних слоях океана, и у тех, что живут в нижних его этажах. Магнитофон записывает эти звуки.

Вода, пронизанная светом прожектора, вдруг помутнела. В ней показалось множество морских животных, встречающихся обычно только «наверху»! Почему-то все они неподвижны, ни одна из рыб не обращает ни малейшего внимания на проплывающий батискаф. Это кладбище! Погибнув, обитатели моря постепенно опускаются вниз и становятся пищей своих глубоководных собратьев. «Хозяева» больших глубин не замедлили явиться: вот скользнула тень, за ней вторая. С поразительной быстротой проносились они, внезапно появляясь из темноты и опять словно растворяясь в ней.

Еще три сотни метров отвесного спуска — и стрелка прибора, указателя горизонтальной скорости, вдруг ожила. Вот оно, подводное течение, глубинная река-невидимка! Скорость нарастала быстро, и лодку в конце концов понесло, словно щепку, на северо-восток. Но в этой безжизненной полосе ничто не выдавало водяного потока, кроме скачущей на циферблате стрелки. Двигаться и не замечать, что движешься, — только во мраке вод, в мире безмолвия, возможно такое неощутимое путешествие!