Эфраим Баух - Ядро иудейства

Тогда я и представить не мог, что через двадцать пять лет, в 1981, призванный в Армию обороны Израиля, как резервист, я окажусь в этом самом Шарм-а-Шейхе, и вспомню дни Шестидневной войны, пережитые в бывшем недружелюбном отечестве, и песню, транслировавшуюся по "Голосу Израиля: "О, Шарм-а-Шейх, мы снова вернулись к тебе".

Теперь же остаются считанные месяцы до того, как начнут эти земли отдавать Египту.

Заезжаем в Ди-Захав, место стоянки колен Израиля, ведомых Моисеем. Полно купающихся, палаток, автомашин, детишек, взъерошенных финиковых пальм. Среди рычащих автомашин – первобытный рев тоскующего по дальним странствиям верблюда, покрытого домотканым цветным ковром. Мальчик бедуин катает на нем детишек, а то и взрослых за плату. Верблюд печальным взглядом смотрит вдаль, словно еще видит пыль за уходящим в тысячелетия караваном собратьев, вместе с седоками, ношей и погонщиками, погружающимися вглубь легенды, которая стелется скудным путем в лучезарно ослепительную за горами землю Обетованную. А его бросили на растерзание времени, оставили здесь, и вот до чего докатился.

Купаемся.

Ныряем к неглубоким коралловым рифам: задерживаем дыхание, как задерживают его перед чудом.

Весь Синай это – чудо.

В неверном свете солнца, клонящегося к закату, за странниками тянутся их узкие удлиняющиеся тени, встают угловатые пики гор, лунный пейзаж.

Миражи Синая – с ними труднее расстаться, чем с реальностью. Они вечны, как самый корень человеческой души, жаждущей свободы и приобщения к небу.