Ричард Барбрук - Интернет-революция

Триумф этого ретрофутуризма – результат провала обновления США в конце 1960-х – начале 1970-х. После противостояния в Народном парке борьба между американским истеблишментом и контркультурой вошла в спираль конфронтации с применением насилия. Пока вьетнамцы ценой огромных человеческих страданий выдворяли американских интервентов из своей страны, хиппи и их союзники из движения за гражданские права черного населения были в конце концов разгромлены путем государственных репрессий в сочетании с культурным поглощением.

Калифорнийская идеология идеально отражает последствия этого поражения для представителей виртуального класса. Хотя они и наслаждаются культурной свободой, завоеванной хиппи, большинство из них уже не участвует в активной борьбе за построение экотопии . Отказавшись от открытого бунта против системы, эти цифровые ремесленники теперь считают, что индивидуальная свобода достигается только работой в рамках, определяемых технологическим прогрессом и свободным рынком. Во многих романах киберпанка это асоциальное либертарианство воплощено в фигуре главного героя-хакера, одинокого индивидуалиста, борца за выживание в виртуальном мире информации [37] Ср. герои-хакеры в романах Уильяма Гибсона «Нейромант», «Граф ноль» и «Мона Лиза овердрайв» или в «Зеркальных очках» Брюса Стерлинга. Прототип этой категории антигероев – Декард, экзистенциальный охотник за репликантами из «Бегущего по лезвию» (реж. Ридли Скотт, 1981). .

Дрейфу калифорнийских идеологов вправо содействует их безоговорочное принятие либерального идеала самодостаточного индивида. Согласно американскому фольклору, страну построили среди диких лесов и полей свободные бродяги-индивидуалы – охотники-трапперы, ковбои, проповедники и поселенцы фронтира. Сама американская революция делалась для того, чтобы защитить свободу и собственность индивидов от репрессивных законов и несправедливых налогов в пользу зарубежного монарха. Как для новых левых, так и для новых правых ранние годы Американской республики представляют собой плодотворную модель их конкурирующих версий личной свободы. Однако в самом сердце этой первозданной американской мечты кроется глубокое противоречие: индивиды этого периода добывали свое счастье только ценой несчастья других. Особенно ярко это иллюстрирует история жизни самого Томаса Джефферсона, иконической фигуры для приверженцев Калифорнийской идеологии.

Томас Джефферсон написал вдохновляющий призыв к демократии и свободе в Американской декларации независимости, владея при этом двумя сотнями рабов. Как политик, он отстаивал право американских фермеров и ремесленников самим определять собственную судьбу, не обращая внимания на ограничения со стороны феодальной Европы. Как и другие либералы того времени, он думал, что политические свободы могут быть защищены от авторитарного правительства только при наличии достаточно большого числа индивидуумов – владельцев собственности. Права граждан выводились из фундаментального естественного права на частную собственность. Для стимулирования самодостаточности он предложил раздать всем американцам как минимум по 50 акров земли, чтобы гарантировать их экономическую независимость. Однако, идеализируя малых фермеров и бизнесменов фронтира, Джефферсон оставался плантатором из Вирджинии и жил за счет труда своих рабов. «Нелепые установления» Юга ранили его совесть, но он продолжал считать, что естественные права человека включают и право владения человеческими существами в качестве частной собственности. В джефферсоновской демократии свобода белых была основана на рабстве черных [38] Томас Джефферсон считал, что черные не могут быть участниками локковского социального контракта, связывающего воедино граждан Американской республики. Комментатор так объясняет его лицемерное философское обоснование этой расистской позиции: «Права человека… теоретически, в идеале, пусть и принадлежащие каждому по праву рождения, в Соединенных Штатах применялись на практике только к белым: черные рабы были исключены из рассмотрения, так как, даже при допущении, что они тоже человеческие существа, они были еще и собственностью, а там, где право собственности противоречило правам человека, приоритет отдавался собственности» ( Miller. С. 13). Оппозиция Джефферсона рабству была в лучшем случае риторической. В письме от 22 апреля 1820 года он лицемерно аргументировал, что лучшим способом стимулировать отмену рабства была бы легализация частного владения людьми во всех штатах Союза и на фронтирных территориях! Он утверждал, что «рассредоточение по большей территории сделает их индивидуально более счастливыми и, соответственно, поможет достижению эмансипации, за счет разделения бремени на большее число коадъюторов [рабовладельцев]» ( Peterson. С. 568). Описание жизни на его плантации см. также в Wilstach . .

Несмотря на наступившее в конечном счете освобождение рабов и победы движения за гражданские права, расовая сегрегация все еще остается в самом центре американской политики – в особенности на Западном побережье. В 1994 году на выборах губернатора Калифорнии победил Пит Уилсон, кандидат от республиканцев, чья избирательная компания была построена на злобной антииммигрантской риторике. В национальном масштабе успех Республиканской партии Гингрича на выборах в законодательные органы власти был основан на мобилизации «сердитых белых мужчин» против угрозы со стороны черных халявщиков-велфэрщиков [39] От welfare (англ.) – социальные пособия. ( Прим. пер. ) , мексиканских иммигрантов и других зазнавшихся меньшинств. Эти политики использовали электоральные возможности растущей поляризации между жителями (преимущественно белыми) богатых пригородов, которые большей частью ходят на выборы, и более бедными (и в основном цветными) обитателями внутренней части городов, большинство которых не голосует.

Многие калифорнийские идеологи, даже отчасти сохранившие идеалы хиппи, не смогли занять четкую позицию против направленной на разделение общества политики республиканцев. Причина в том, что индустрии медиа и хайтека – ключевой элемент электоральной коалиции новых правых. Еще один фактор – и капиталисты, и высокооплачиваемые наемные работники боятся, что открытое признание финансирования их компаний из общественных фондов поможет оправдать увеличение налогов ради отчаянно необходимых расходов на здравоохранение, защиту среды обитания, строительство жилья, общественный транспорт и образование. Но гораздо важнее, что многие представители виртуального класса готовы соблазниться либертарианской риторикой и технологическим энтузиазмом новых правых. Работая на медийные компании или в индустрии хайтека, они хотели бы поверить в то, что электронный рынок может каким-то образом решить назревшие социальные и экономические проблемы Америки, и при этом лично от них никаких жертв не потребуется. Для этих людей Гингрич, угодивший в противоречия Калифорнийской идеологии, «одновременно и свой, и чужой», как выразился один комментатор Wired [40] См. Dyson 1995. Для Фонда прогресса и свободы Эстер Дайсон работала вместе с Тоффлерами над статьей «Киберпространство и американская мечта» – футуристическим манифестом, рассчитанным на привлечение для Гингрича голосов виртуального класса (см. Progress and Freedom Foundation ). .