Дмитрий Дейч - Прелюдии и фантазии

— К вашему сведению, это называется «НЕПРАВИЛЬНО РЕАГИРОВАТЬ» и карается немедленным ОБНУЛЕНИЕМ.

— Большое спасибо, — смиренно покачнулся Кондитерский Нож и умолк навсегда.

— «Моль и Муравей». Басня!

— Где-то я уже слышала это название. — задумчиво протянула Доска для раскатывания теста.

— Минус два! — сказала Моль, и Доска обнулилась. Выдержав паузу, Моль продолжила:

— «Моль и Муравей». Басня!

Все молчали. Возможно — просто внимательно слушали. — Доходяга-Муравей — всех на свете мудреней: пропил яхту, пропил дом, пропил девушку с веслом, пропил поле, пропил тын, пропил трубы, пропил дым, пропил море, пропил рыб, пропил собственный язык, пропил небо, пропил тень, пропил каждый Божий День, пропил свет и пропил тьму — непонятно почему.

— Чего уж тут непонятного! — громко сказал Фундук, изо всех сил пытаясь ПРАВИЛЬНО РЕАГИРОВАТЬ. — Пропил — потому что весёлый был и… как бы это сказать… нахрапистый. Наш человек! Такой и на гуслях отчекмарит, а если надо — отчекрыжит, а то — отчебучит так, что мама не горюй! Последнюю рубаху на себе порвёт — чтоб врагу не досталась. В общем, молодец мужик! Так держать!..

Сказал и осёкся.

Моль молчала, глядя куда-то в сторону. Все затаили дыхание. Она покачала головой, пожала плечами, будто изумляясь чему-то, и наконец сказала:

— Нет.

— Что «нет»? — спросил Фундук, глупо ухмыляясь, и тут же, не сходя с места, начисто обнулился.

Шёпот и вздохи. Шорохи. Восклицания.

— Я одного не могу понять, — осторожно вступил Марципан, — басня называется «Моль и Муравей». Муравей и в самом деле присутствует, хоть и не в самом, так сказать, презентабельном виде. а вот Моль. её здесь, кажется, нет вовсе.

— А кто — надрывался? Кто голос сорвал? Кто читал басню с выражением, невзирая на лица? Пушкин? — задохнулась Моль, едва не свалившись со своей вишенки.

— Тогда… — решительно ответил на это Марципан, — ваше сочинение следовало бы назвать «Моль, Муравей и Марципан». Потому что не только вы страдали во время исполнения этого замечательного опуса.

Сказал, и — да, разумеется, обнулился. Коржи обмякли от ужаса.

— Мы ничего не знаем, — сказал верхний и — обнулился.

— Мы ничего… — сказал средний, и…

— Мы… — успел сообщить нижний.

— Эй там, на Пироге! — закричал кондитер, внезапно появляясь в дверях. — На вынос готовы? Клиент ждёт! Ой, а где же?.. — удивился он, и — обнулился, прямо в дверях.

— Вот так всегда, — заметила Моль, осторожно спускаясь с вишенки. Одна-одинёшенька на пустом столе.

В дверях появился ещё один человек. Он посмотрел на стол, потом на пол. Потом этот человек зачем-то посмотрел на потолок и долго не сводил с него взгляда.

Потом он принялся разглядывать стены.

Потом он вышел.

— Расти большой, Славочка, — прошептала Моль ему вослед, — и. пожалуйста, очень тебя прошу. не будь лапшой!

— Пальто или шубейка какая-нибудь. — предположила Моль, — Вязаная кофточка… Но устроит и шарфик. Да и рейтузами не побрезгую — ежели на меху натуральном.

— Я бы рада помочь, — ответила Кухонная Мышь, — но.

— Снова "но"!.. Вечно это "но"!!!

— …спешу, уважаемая. И уже сильно опаздываю. Увы… исчезаю. про-па-да-ю.

И Кухонная Мышь протиснулась в щель — такую узкую, что Моль поёжилась: на мгновение ей почудилось, что подруга ненароком раскроила себе череп. Но — судя по стремительно удаляющемуся шуршанию и топотанию, Мышь теперь со всех ног летела на кухню — полдничать.

— И некому руку подать, — пожаловалась Моль, — вот, разве — тебе, усатый. Как низко я пала… Поди сюда, мой хороший.

Таракан осторожно приблизился, шевеля усиками.

— Мне бы чего-нибудь шерстяного, — стараясь быть как можно любезнее, проворковала Моль, — мохерового.

Вязаного… свитерок?.. Лыжную шапочку… а?..

Таракан молча смотрел на неё. Усики его застыли, будто он глубоко задумался, приняв её слова близко к сердцу.

Моль подождала немножко и, не дождавшись ответа, вздохнула:

— Рыцарь моей мечты. Неосуществимой, лунной, девичьей… молчание твоё — таинственно. и сладко.

— Звиняйт… — поклонился таракан, сверкнув чёрным глазом, — нэ гаварыт татарски.

— Муфта, — прошипела Моль, — варежки. носочки. нэ па-нымайт?.. А ну вали отсюда! Вот я тебя… тапком…

Таракан опрометью кинулся под стол: его словарный запас иссяк.

— Никто меня нэ панымайт, — пожаловалась Моль пустоте. Из пустоты явилась большая чёрная муха, с жужжанием пересекла пространство и приземлилась неподалёку.

— Ж. — сказала муха, покосившись на Моль.

— Так ведь и я о том ж, — согласилась та и улыбнулась как можно шире, демонстрируя мирные намерения. Муха посмотрела на неё тусклым стеклянным глазом и принялась потирать лапки. Верно, готовилась к трапезе…

— Муха по полю пошла, — доверительно сообщила Моль и прибавила (как бы раскрывая опасную тайну): — Муха денежку нашла.

Собеседница с интересом прислушалась.

— Внимание! — закричала Моль. — Невероятные приключения мухи по имени Ксюха! Победительницы пауков!

Великой предводительницы насекомого племени! Пострадавшей за правду! Снискавшей славу! Орденоносной непобедимо-патриотической!

Пошла Муха на базар За билетом в Сыктывкар.

— Не извольте беспокоиться, — подняла лапки Моль, — всего лишь художественное преувеличение. Метафора.

Если не знаешь, с чего начать, начинай с чего-нибудь далёкого и прекрасного. Чем дальше от темы, тем лучше — чтобы все заблаговременно почувствовали и оценили замах грядущего повествования. Сыктывкар — Прекрасное Далёко. Край Миросвода, так сказать…

В Сыктывкаре таракан Выпивал адзын стакан. А потом и говорит: У меня живот болит.

— !!! — вскрикнула муха.

— Нет-нет, мы ни на секунду не забыли о главной героине! Тем не менее, нам понадобится персонаж второго плана.

Алкаш и забулдыга (добряк и весельчак в душе), таракан олицетворяет благие намерения, обернувшиеся жутким кошмаром (в финале трагически гибнет от рук злодея-кровопийцы).

Итак, прибытие в Сыктывкар. Ночь. Маленький заштатный аэропорт. Видимость почти нулевая. Песчаная буря.

Самолёт с третьего захода опускается на полосу, преодолевая сопротивление шквального ветра. Наша героиня сходит по трапу, пытаясь на ходу прикурить от зажигалки Zippo Boss. Короткая монтажная склейка, и вот она уже в гостинице (гостиница, между нами, не высший класс — но так даже романтичнее), ей, разумеется, ужасно одиноко и неспокойно на душе. Телеграмма-молния: «Приходите, тараканы, Я вас чаем угощу!» Тараканы прибегали, все стаканы выпивали — что, в общем-то, неудивительно, учитывая погодные условия, а именно: жесточайшую засуху на Ближнем Востоке.