Вячеслав Куприянов - Клуб любителей фантастики, 2003

Анастас сел рядом. Анастас… Странное для парня имя.

— Почему тебя так зовут? — спросила я.

— Родители хотели девочку и заранее подобрали имя — Анастасия. А потом решили не напрягаться. Убрали окончание, и все.

— Анастасия, анестезия, обезболивание, — пробормотала я и нарисовала на песке рыбу.

— Тебе хочется рыбы? — спросил Анастас. — Хочешь, я поймаю для тебя!

— Хочу, — призналась я.

Я чуть не стонала от муки. Теперь я была уверена: это ребенок океана хочет пищи. Я поднялась на ноги и, повернувшись к океану спиной, побрела на Базу. Я хотела убить этот плод. И собиралась засесть за комп и изучить всю информацию об убийствах зародышей в пренатальный период. Я хотела осуществить это до возвращения дока, даже если это кончилось бы моей собственной смертью. Я — не предательница.

Я вздрогнула и резко повернулась. Анастас с ружьем для подводной охоты уже стоял по колено в воде.

— Анастас! — крикнула я. — Стой!

— Что случилось?

— Вернись!

— Почему?

— Вернись сейчас же! — завизжала я, как резаная.

— Глупости! — ответил мой коллега и собрался нырнуть.

— Если ты не остановишься, я разрежу себе руку! — крикнула я и подняла с земли осколок раковины.

— Глупости! — повторил Анастас, раздражаясь.

Я полоснула осколком по предплечью, и из вены потекла темная густая кровь. Мой напарник выругался и подбежал ко мне.

— Может быть, объяснишь?

— Он убьет тебя.

— Кто — он?

— Океан.

— С чего ты взяла?

— Мне приснилось, — солгала я и, зажав рану рукой, тяжело зашагала вверх по склону. — Возьми катер.

— Хорошо, — сказал Анастас, сдерживая раздражение.

Когда я вернулась на базу, Пашка сидел в стерилизаторе.

Я обработала и заклеила рану, подошла к стеклянному цилиндру и съязвила.

— Там тебя не душит кашель?

— Да. Так значительно лучше, — сказали динамики Пашкиным голосом.

— Нашел микроба?

— Нет, — покачал головой наш чистюля. — Пока нет.

— И не найдешь! — пообещала я и потащилась по лестнице наверх, волоча за собой шезлонг.

Я устроилась на крыше блока в раскладном кресле так, чтобы видеть, как мой друг будет добывать нам пищу. Лиловое солнце прожаривало меня насквозь, но мне было плевать. Теперь мне было плевать на все. Катер с тонким свистом взмыл и стремительно понесся к горизонту. Я задремала.

Разбудил меня грохот ног. Я открыла глаза и увидела, как тяжелая светящаяся рыба плюхается на пол, и холодные алмазные брызги медленно разлетаются с ее плавников. Несколько таких капель обожгли меня и прогнали сон окончательно. Не ведая, что творю, я сползла на пол и, став на четвереньки, вцепилась в рыбу рукой. Откуда-то взявшаяся сила сжала мои мышцы так, что прохладная рыбья плоть расступилась под отвердевшими ногтями, и как бы со стороны я увидела: мой рот приближается к извивающейся в предсмертной судороге морской красавице, и мои зубы вонзаются в ее нежный светящийся бок. Я ела эту рыбу и чувствовала в себе ее боль, но не могла остановиться. И только кашель Анастаса заставил меня взглянуть на него. Я протянула ему оставшуюся половину.

— Ну, ты… зверь! — сказал он, и с ним случилось то же, что и со мной.

Спокойная тяжесть разлилась в моем теле. Судороги прошли, ушел озноб. И мне стало неважно, что происходит в моем чреве. Я поймала себя на мысли, что теперь мне хочется подождать и посмотреть, что будет дальше.

Анастас отбросил шестигранный голубой хрящ — все, что осталось от рыбы, — и опустился на пол у моих ног.

— Спасибо, — прошептала я и прикоснулась к его мокрым волосам. — Я обожаю эту планету! Я буду здесь жить! Мне здесь нравится! Вернется док, и он нам поможет. И все будет хорошо.

— Да, — согласился Стас, уронил голову мне на колени и спросил: — Зачем ты разрезала руку?

И я решила отчасти облегчить душу.

— Я боялась, что океан убьет тебя. Из ревности. Мне кажется, что он неравнодушен ко мне. Он ведь тоже мужчина.

— Дура! — с обидой рассмеялся Анастас. — Океан — женщина.

Потом мы убрали следы преступления и решили заняться нашими человеческими делами. Анастас оседлал минибульдозер, а я, захватив бадейку с водой, вернулась к своим картинкам и картам. Я не стала искать архив по гинекологическим проблемам.

Пашка жил в стеклянной банке. Он взял туда комп и переворачивал виртуальные пласты справочников по всем видам инфекционных и психических заболеваний.

Но время покоя прошло быстро. Вечером мой подельник незаметно улизнул к океану. Видимо, боясь повторения утренней сцены, он улетел на другие острова, чтобы поплавать там в свое удовольствие. Я разволновалась и хотела лететь вслед, но он успел вернуться раньше, чем я запустила свою машину.

— Ты — непослушный, своенравный мальчишка, — сказала я, когда мой друг выпрыгнул из кабины.

Странно. Раньше мы никогда не были так близки, как теперь. Мне казалось, я не только понимаю, что чувствует и думает Анастас, но каким-то образом ощущаю состояние его тела. И вдруг я заметила, что в темноте наша кожа слегка светится. Я протянула руку и взяла Анастаса за пальцы. И мне показалось, что самые кончики их стали чуть-чуть прозрачнее.

— Наверное, мы не должны были есть эту рыбу, — сказала я.

— Может быть, — задумчиво согласился Стас. — Но теперь это уже не поправить.

Вернувшись в блок, мы оторопели: Пашка вылез из своего добровольного заточения и мыл руки. Конечно, он и раньше мыл руки, но сейчас в его действиях отчетливо проглядывало сумасшествие — он тер губкой и без того красные ладони. Все тер и тер.

— Ты нормальный? — спросила я.

— Да, — кивнул Пашка. — Я убирал ружье Анастаса и взялся за гарпун, а он — в каком-то клейком дерьме. Наверное, я уже отмыл его, но запах… — он поднес руку к лицу и скривился. — Запах не проходит.

Он снова сунул руки под струю и, внезапно сложившись пополам, нахарчевал полную раковину.

— О! Брата-ан! — протянул Анастас и неторопливо включил уборщика.

Пашка, покрасневший и дрожащий, ополоснул лицо и, ни на кого не глядя, поспешил в медблок. Там он долго грохотал дверцами и коробками, вышел назад с ожесточенным лицом и в перчатках, тут же скрылся за стеклянной дверцей стерилизатора и уже оттуда обратился к нам чужим голосом:

— Сообщите доку, что у нас катастрофа. У меня слабость, жар и галлюцинации. Я на грани нервного срыва.

— Хорошо, — сказал Анастас и потянулся к связи.

Я затерялась в сомнениях. Стас-то не купался и не мог забеременеть — по той простой причине, что не был женщиной. Но его тоже тошнило. В чем же дело?

— Док! — сказал Анастас в микрофон. — Когда вы назад?

— Хотел завтра, — раздался ровный голос дока. — Беда у вас?

— У нас — нет. У Пашки. Его тошнит. Таблетками отравился. Я так думаю. Но все равно. В любом случае, ему — худо.