Дебора Блейк - Безумно опасна (ЛП)

Баба вывела серебристый грузовик на гравийную площадку перед офисом, возле двери, заблокированной кирпичом, чтобы не дать ей закрыться, и позволить хоть немного проветрить помещение. Температура колебалась вокруг отметки в 32 градуса, и, как рассказали местные, считалась выше нормы, а воздух был такой влажный, что прямо прилипал к коже. Но она и не возражала немного постоять на горячем солнце, впитывая в себя звуки ударов о металл и пронзительный вой болгарки. Сильный запах старого масла, металла вошедшего в землю под давлением, и острая нотка какого-то растворителя, вьющегося из ближнего бокса, напоминающий воздушного элементаля, созданного механиком-алхимиком. ( Элементаль , иногда стихиаль или дух стихии — в средневековой натурфилософии, оккультизме и алхимии мифическое существо (обычно дух, ангел), соответствующее одной из четырёх стихий: воздуха, земли, огня, воды — прим.ред.)

Этот запах заставил ее улыбаться. Также как и вид ее любимого мотоцикла, его блестящая синяя краска сейчас была исцарапана и потерта, но он вертикально стоял на двух колесах и был готов нести ее по дорогам с небезопасной скоростью — и, скорее всего, недосягаемой — на любом другом мотоцикле. Сразу, как только она за него заплатит, отвезет его домой на грузовике и немного поколдует с краской. Ни при каких условиях она не поедет на нем в таком состоянии. У девушки есть свои принципы.

Баба вошла в офис, где было всего на пару градусов прохладнее, чем снаружи. Три маленьких вентилятора яростно вращались, пытаясь тщетной беспрерывной работой охладить помещение. У одного из них была погнута лопасть, и он раздражающе щелкал при каждом обороте. Ж-ж-ж, щелк. Ж-ж-ж, щелк.

Комната была полутемной и пустой, только регистрационная стойка, которая отделяла зону ожидания от двух маленьких столиков и двери, ведущей к гаражам, а возможно и в уборную. Единственными украшениями, если их можно так назвать, были плакаты с шинами, подвявший паучник и календарь с автозапчастями и невероятно пышногрудой женщиной, держащей огромный гаечный ключ, и сидящей на крыше красного корвета. Но сама комната была чистой, а на всех пластиковых стульях для посетителей были разноцветные подушки с орнаментом. Баба кивнула с удовлетворением, убеждаясь, что все деньги и усилия были сосредоточенны только на машинах, а не на их владельцах. Как и должно быть.

Высокий мужчина со светло-рыжими волосами, россыпью веснушек и намечающимися залысинами вошел в комнату и замер, когда увидел ее, стоящей там. Быстро глянул через плечо и нервно поправил рабочий комбинезон. Имя, вышитое на груди, гласило Боб, и она сделала вывод, что это и есть тот кудесник, к которому она пришла.

— Привет, — поздоровалась она. — Вы, должно быть, Боб. Я Барбара Ягер. Я пришла забрать свой БМВ. Большое спасибо, что починили его. Я очень это ценю.

Она что-то вспомнила и вытащила маленький белый горшочек из кармана.

— И я принесла мазь, которую вы хотели для подагры вашего отца.

Боб снова украдкой глянул назад, схватил ее ключи под стойкой и кинул на скользкую, ламинированную поверхность. Не глядя ей в глаза, он оттолкнул баночку к ней и тихо сказал:

— Слушайте, просто забирайте мотоцикл и уходите. Можете заплатить мне позже. И мне не нужна мазь. Его нога уже гораздо лучше.

Он снова посмотрел в конец комнаты, и почти паника отражалась на его лице, так как она продолжала стоять и не уходила.

— Ну идите, с мотоциклом все в порядке. Я не занимался покраской, как вы и хотели, но в остальном, он почти как новенький.

Что, черт побери, здесь происходит?

Боб был очень обходителен, когда она последний раз звонила ему с таксофона в городе, по поводу мотоцикла; а теперь он вел себя так, как будто у нее было какое-то заразное заболевание — то самое, с неприятными социальными последствиями.

Она тряхнула головой и вытащила скатку купюр из переднего кармана джинсов, отсчитала пятьсот долларов (этого ей казалось достаточно), и положила их на стойку рядом с белой баночкой.

— Сколько я вам должна?

Боб быстро полез за выписанным счетом, и чуть не выронил его, торопясь выпроводить ее оттуда. Но прежде чем он смог его достать, хлопнула дверь и внесла ревущий и кричащий торнадо. Уменьшенная версия Боба, с коротко стриженными седыми волосами и выдержкой бывшего военного, он дохромал до стойки, схватил деньги Бабы и кинул их в нее. Они упали как осенние листья к ее ногам.

— Это она? — потребовал ответа старший О’Шоннэсси у своего сына. И не дожидаясь его ответа, повернулся к Бабе и прорычал. — Убирайтесь отсюда. Нам здесь не нужны такие как вы. Забирайте свой чертов мотоцикл и скажите спасибо, что мы не бросили его в автодробилку. И не возвращайтесь.

Баба почувствовала как у нее просто отвисла челюсть, она пару раз моргнула, в надежде, что сейчас появиться какой-то смысл. Не-а, не помогло. Она посмотрела на Боба, в поисках подсказки, но он только опустил глаза, и смущенный румянец выступил на его веснушчатых скулах.

— Простите, — сказала она его отцу. — Я вас чем-то оскорбила?

На шее старика яростно запульсировали вены, когда он посмотрел на нее.

— Вы являетесь оскорблением всему христианскому народу. Я слышал о вас в кафе "У Берти". Вы берете деньги у людей, которые едва сводят концы с концами, и даете им фальшивые лекарства, от которых им становиться плохо. Тот чай, который вы сделали для Мэдди из библиотеки, чтобы убрать ее аллергию, после него она начала так сильно чихать, что упала со стремянки и сломала лодыжку. Вам должно быть стыдно.

Желудок Бабы свернуло таким узлом, как будто он ее ударил. Обычно, она бы просто наорала в ответ. Черт, обычно, ей вообще было бы все равно. Но ей нравилось это место, с его широкими лугами, холмами, покрытыми соснами. Ей нравилось ходить по слегка обветшалому старому городу и встречать людей, которые знали ее по имени, и улыбались ей, когда она встречала их в одном ряду в бакалейном магазине. Ей нравились люди, которые приходили к ней за травяными сборами. Что же, черт побери, пошло не так?

— От моих лекарств люди не болеют, — сказала она сквозь зубы. — Попробуйте мазь, которую я принесла вам и увидите.

Старший О’Шоннэсси схватил баночку со стойки и швырнул в мусорное ведро, которое находилось возле его ног.

— Ни за что, юная мисс. Говорят что вы ведьма. И возможно, что все неприятности, которые у нас тут происходят, это по вашей вине. Я не возьму ничего, что было сделано вами, и не надейтесь.

Он повернулся к своему сыну, каким-то образом ухитряясь возвышаться над ним, хотя и был где-то на пять дюймов (ок. 13 см — прим. пер.) ниже Боба.

— Ты идиот, Боб. Позволил ей обменять какое-то зелье Вуду на свой тяжелый труд. Ты как тот парень с коровой и волшебными бобами ("Джек и бобовый стебель" — прим. ред.) , — он покачал головой. — Господи. Выстави ее уже отсюда. Идиот.