Rakot - Укуренный мир. Том 4. Путь домой [СИ]

– Я не пищала! – поспешили переписать историю гордые немцы.

– Пищала.

– Нет! – вздёрнутый носик, важная моська, сжатые кулачки и общая воинственность образа взяли где-то одну пятую кавайности Сэйбер во время того, как она кушает.

– Да, – но так просто меня не возьмёшь!

– Тебе показалось!

– Отвечай на вопрос.

– Не буду я отвечать на такое, – надулась маленькая белокурая девочка, отгораживаясь от меня Тосакой.

– Ну… раз ты больше на него не пытаешься тайком пялиться, будем считать, что ответ "нет", – сжалился я над волшебницей. – Всё, Широ слезай со стола, Илия залезай на стол! – отдаю новую команду.

– Что? Как?… Уже? – мигом забыв про напускную обиду, замотала головой Айнцберн.

– Да, – кивнул я, помогая слегка плывущему ОЯШу подняться и твёрдо встать на пол.

– А может не надо? – робко спросила девочка, всё ещё прячась за Рин.

– Надо, Илия, надо. И не волнуйся, всё будет хорошо, – с этими словами я шагнул ближе и, мягко коснувшись её волос, усыпил ребёнка. После чего подхватил начавшее оседать тело на руки.

– Сефирот? – одним словом передала всё своё беспокойство и волнение Тосака.

– У меня всё готово и дальше тянуть смысла нет. Я закончу быстро, так что иди пока ужинать.

– Хорошо, – чуть замявшись, согласилась моя девочка-волшебница, – удачи.

– Она мне не понадобится, – я размял пальцы и телекинезом притянул к себе банку с сердцем, – двадцать минут. Как там говорил добрый доктор? «Я пришью тебе новые ножки и ты вновь побежишь по дорожке»…

Зловещие опыты в экранированном жутком подвале продолжались.

Немного позже.

Поигрывая вырванным из груди невинной девочки детским сердцем, я размышлял, как вообще в него впихнули вот это вот всё?! Тут ведь не просто якорь, это я ещё могу понять, даже приходилось сталкиваться во время препарирования всяких культистов в те семь лет «свободного плавания», так что и вариации одержимости и «демон-хосты» у самых хитрожопых меня уже не удивляют, куда интереснее было тот факт, что данный якорь был связан с Граалем и, соответственно, сидящей в ней тварью именно в рамках Ритуала Войны, но при этом был изготовлен много раньше и, что самое интересное, помещён в живой, изменяющийся сосуд. Другими словами, это всё равно, что вырастить чью-то печень, но вместо пересадки человеку, под кого оно и растилось, приживить её кому-то другому, причём, этот «кто-то другой» может оказаться алкоголиком со стажем и за год пересаженное ушатает до полной невозможности использовать дальше. Аналогия, конечно, грубая, да и Илия не оставалась без присмотра, но и досконально контролировать все процессы в теле девочки, дабы чего не вышло, местные не могли при всём желании. Очень странно.

Провозившись со структурным анализом «якоря», уже без «фоновых шумов от самой Илии, ещё с полчаса (как же не хватает нормальных магических манипуляций), я всё-таки уловил, как местные решили проблему. Ответ лежал на поверхности – если все процессы в реальном времени контролировать невозможно, то их просто стоит замедлить. Собственно, очень похоже, что патология замедлившая развитие в ней была спровоцированна специально и именно поэтому. В очередной раз помечаю себе провести зачистку Айнцбернов. Зато с замененным сердцем, исправленными магическими цепями и накачанная по самые брови маной жизни и просто праной, Илия будет развиваться вполне себе нормально… хм, вполне возможно, что по-первому времени, рост будет даже излишне бурным, когда напитанное Силой тело начнёт подстраиваться под душу… Так, с учётом исходных данных, получается, что процесс придёт в норму, когда ей внешне станет лет семнадцать. Бедный Широ, вероятность быть изнасилованным старше-младшей сестрёнкой для него серьёзно вырастет, но ничего, он – Паладин, им положено Превозмогать.

Закончив лечение и исследование, я пробудил девочку.

– М-мы уже начинаем? – нервно спросил милый ребёнок.

– Вообще-то, мы уже закончили, – информирую её. – Вот, полюбуйся, – поднимаю телекинезом прозрачную ёмкость, в которой лежало детское сердечко по всей поверхности которого уже проступили злокачественного вида кристаллические образования фиолетового цвета, от которых так и несло демонической сущностью. Сердце не было подключено ни к какому оборудованию, но продолжало время от времени сокращаться, чем только добавляло инферальности своему и без того отталкиваюещему виду.

– Это было во мне? – опасливо повернула голову девочка, рефлекторно накрывая ладошками грудь в районе сердца.

– Да и кристаллы, это что-то вроде начальной стадии воплощения Грааля и вместе с тем плоть архидемона, который в нём сидит. Я не знаю, чем был якорь на момент внедрения в твоё сердце, но сейчас это сложная духовно-материальная структура для полного развёртывания которой не хватает только строительного материала в виде магической силы и души Слуг. И честно признаться, я не очень понимаю, как это должно работать, потому что, в лучшем случае, твоё тело выдержало бы четыре, ну пять убитых Слуг, а потом бы тебя просто разорвало и весь ритуал воплощения Грааля оказался бы сорван.

– А эм… – Айнцберн ощутимо передёрнуло, после чего девочка втянула голову в плечи отворачиваясь от неприятного зрелища. – А почему я ничего не чувствую? – задала она новый вопрос, начав озабоченно ощупывать организм на предмет целостности.

– А что, прошу прощения, ты ожидала почувствовать? – удивлённо смотрю на волшебницу. – Я могу воссоздать разумного с нуля, имея хотя бы обгрызенный кусочек души, а уж просто поправить повреждения и осуществить пересадку органов я способен и с закрытыми глазами. Или ты ожидала тошноту, головокружение, боль во всём теле и жуткий шрам на груди? – ребёнок потупился. – …Серьёзно?!

– Эй, я видела, что делают с гомункулами! – надулась Илиясфиль. – Пусть ты и ушастый супермен, но нельзя запросто перестать подспудно ждать чего-то знакомого!

– М-да, – я потёр переносицу. – Ладно, пошли уже на кухню, пока один Святой не решил штурмовать логово злого дракона-вивисектора с целью спасения невинной девы. Одежда у стола, простынку можешь забрать себе на память.

– Братик Широ, кончено, иногда глупенький и наивный, но рассудительный, – с важным видом возразила девочка, защищая «своё – собственное». И, дождавшись, пока я отвернусь, слезла со стола, начав облачаться в привычные вещи. – К тому же там есть Тосака… Две Тосаки… Ни одна из которых его бы не пустила… по той или иной причине и используя различные методы, но результат был бы неизменен.

– Мне кажется, или я слышу ревнивые нотки в твоём голосе? – я ухмыльнулся.

– С чего бы это мне ревновать моегобратика ко всяким там кохаям и блондинкам-иностранкам с третьим размером? – полным ревности и подозрений голосом осведомилась Илия, пытаясь, однако, придать тому очень, ну просто очень важную и независимую интонацию.