Rakot - Укуренный мир. Том 4. Путь домой [СИ]

Дав немного отдохнуть девочкам (и ещё немного позалипав на кушающую Сэйбер), я всё-таки собрал волю в кулак и попросил Рин и Илию пройти со мной, на этот раз на чердак.

– Случилось что-то плохое? – поинтересовалась Тосака уже на втором этаже, искоса оборачиваясь к лестнице, то ли проверяя идёт ли за нами кто-то, то ли прислушиваясь к тому, что происходит на первом этаже её дома, где остались Сакура и улучшенный ОЯШ.

– К сожалению, да, – нерадостно отвечаю в свою очередь покосившись на Илию, которой лишний стресс хоть и не мог, в теории, никак навредить после операции, но, чисто по человечески, я бы предпочёл, чтобы она его избежала в любом случае. Жаль, что понятие «правильно» не всегда согласуется с понятием «человечно». – Только не сейчас, а десять лет назад.

– Это как-то связано с лжесвященником, да? – Рин обхватила себя руками за предплечья, мрачно отвернув лицо в сторону, как будто и в самом деле уже всё поняла. – Вы о нём ни словом не обмолвились, когда вернулись. Ситуация, конечно, не располагала, но…

– Ты права, – сзади остался ещё один лестничный пролёт и мрачно-настороженное настроение уже передалось даже сытой и благодушной Айнцберн, которая, впрочем, пока предпочитала помалкивать и только переводить свои красные глазки с меня на Тосаку и обратно. – Этот человек… он ваш общий кровник. Он несёт прямую ответственность за смерть твоих родителей, Рин, и твою мать, Илия, тоже убил он. Я бы не хотел пересказывать подробности – вам лучше их не знать…

– Нет, – жестко ответила Тосака, – я должна знать.

– Понимаю… – делаю глубокий вздох, погружаться в полученные воспоминания Кирея немногим лучше, чем нырять в выгребную яму, – пожалуй, на твоём месте, я тоже хотел бы… что же, тогда начну с Котомине. Он душевнобольной.

– В смысле, псих? – переспросила Илия, которую известия об убийце матери… ну, скажем так, я бы не сказал, что сильно взволновали, девочка знала, что её родительница так и так обречена, впрочем, желания перерезать глотку кровнику это не умаляло, хотя бы просто потому, что «так надо» и «так принято» в среде магов.

– В некотором роде, – качаю головой, – сама структура его души дефектна, он кто-то вроде прирожденного садиста, пусть это слово и не охватывает весь спектр отклонений.

– Хорошо, – изобразила пай-девочку Айнцберн, – но в чём заключается этот дефект души?

– Сейчас однозначно сказать я не могу, но создаётся впечатление, что ему перемкнуло эмоциональную оболочку и вместо получения радости от вещей, одобряемых нормальными людьми, вроде искусства, дружбы, любви или даже власти, он мог испытывать её только наблюдая за страданиями других, точнее… нет, не скажу.

– Почему? – теперь пришла очередь Рин задать этот вопрос.

– Потому что помимо всего перечисленного, он стал натуральным культистом демона, сидящего в Граале. Это не красивые слова или какая-то метафора. У него «метка» демона прямо в сердце. Подобный пакт не может не изменить смертного. Пусть и «получил» он его уже в самом конце Четвёртой Войны, «круги на воде», если изъясняться привычным вам образом, искажают восприятие и даже события прошлого, показанные сквозь такое искажённое восприятие, могут не соответствовать действительности.

– Но, при этом, ты уверен, что именно Кирей убил наших родителей, – это было скорее утверждение, чем вопрос. Да и голос Рин был предельно отстранённым и сосредоточенным.

– Да, – прикрываю глаза, – я не могу с уверенностью сказать, что движет этим лже-священником сейчас, но… – останавливаюсь на середине лестницы и поворачиваюсь к девушке, – в момент, когда кинжал Азота входил в сердце твоего отца, рука, сжимающая рукоять кинжала, принадлежала Котомине. А влияние демона, если оно и было через дефект души… было минимальным. То же самое касается и того факта, что именно Кирей подстроил встречу твоей матери и Мато Карии, фактически, над ещё не остывшим телом Токиоми, чтобы спровоцировать дальнейшую трагедию.

– … Понятно, – опустила глаза Рин. Воспоминание о инвалидности матери, её беспомощности и медленном угасании после повреждения мозга случившегося именно в тот момент, слишком ярко отразились на лице моей девочки-волшебницы, так что мне не оставалось ничего другого, кроме как шагнуть ближе и молча заключить её в объятья.

Так мы простояли около минуты, пока Илия не изобразила тактичный кашель, напоминая о своём существовании. К чести мелкой, от многозначительных пантомим и ужимок она воздержалась, так что на лестничном пролёте как-то в один момент создалась атмосфера, будто ничего не происходило. Только Рин машинально поправила рукава кофточки, после чего невозмутимо обронила:

– Пойдём, – возражать никто не стал.

Священник ждал нас на чердаке, связанный и обездвиженный, но уже пребывающий в сознании. Упакован он был хорошо, ни на магические кандалы, ни на чары от Медеи я не скупился, так что всё, что он мог, это бессильно моргать глазами. Тосака не стала его ни о чём спрашивать или обвинять, а просто встала напротив него, сложила руки на груди и принялась разглядывать, как какой-то бездушный предмет мебели. Рядом так же встала Илиясфиль, хотя как раз её взгляд выражал больше любопытство, что же это за лже-священник такой, о котором она столько слышала.

– Что ты хочешь с ним сделать? – наконец нарушила молчание Рин, разворачиваясь ко мне.

– Это решать тебе и Илии. Я бы предложил пару методов казни, но не хочу на вас давить своими идеями.

– Ясно… – девушка повернулась к белокурой волшебнице с красной радужкой, – что скажешь?

– Кровь за кровь, – легко пожала плечиками фон Айнцберн. – Я всегда знала, что мама не вернётся с Войны Грааля. В детстве, значение этого я ещё не понимала, а потом пережила. Не хочу воскрешать те чувства и воспоминания, но прощать тоже не буду. Мне в этом проще, – не отрываясь, глядя в глаза Котомине, добавила девочка, – я его не знала. Думаю, ты чувствуешь всё это гораздо сильнее, ведь он был твоим учителем.

– Да… – прикрыла глаза Тосака, – и из-за него, Сакура… пусть это неправильно, но я не могу просто взять и убить его. Это слишком легко, – девушка глубоко вздохнула, – Сефирот, как твой Мастер…. Нет… как твоя ученица. Я прошу… поглоти его душу. Я знаю, тебе это вроде бы нужно… – сжав себя пальцами за предплечья уже почти беззвучно закончила она.

– Ты уверена?

– Да… смерть – это слишком просто для него, но… его злодеяние всё же меньше, чем то, что творил Мато Зокен и… Бездна… нет, вряд ли я решусь на это когда-либо ещё.

– Илия? – поворачиваюсь к девочке.

– Я согласна, – последовал ответ после быстрого взгляда на Рин, было видно, что белокурой колдунье нет особого дела до Кирея и его смерти ей бы вполне хватило, но раз «эта Тосака» хочет чего-то большего, то пускай.