Илья Ганин - Королевские клетки

Возможно, как результат у дворянчиков появился лидер — барон Ферье. Он взял на себя "тяжкую обязанность" общаться с наемниками, о чем всякий раз свидетельствовал его одновременно кислый, оскорбленный и высокомерный вид. Шута он был вынужден замечать… Что тоже не добавляло ему приятности в обращении.

Двигались небыстро. Что еще хуже вокруг них появились небольшие отряды конников с арбалетами, которые находили небольшой отряд, занимали какой-нибудь холм или поворот дороги, прицельно расстреливали — и быстро отходили. Если начиналась погоня — на следующем повороте расстреливали и погоню. Напоминало тактику ханганских конников, только что без визга и конных атак. Хотя, манера устраивать засады на лесных дорогах была, скорее, вирманской. То ли это были местные бароны, то-ли королевские стрелки — выяснить не удалось.

Каждый день Ферье заявлялся к ним, жаловался на эти налеты и требовал принять меры. Руди без особого сочувствия заявил пожаловавшемуся барону "Идите в составе основных сил, я за дурь не отвечаю.." и наемники в этих стычках участвовать не стали. Шут на третий раз спросил, оружие ли в руках у доблестных дворян или, может быть, вертела? Это заявление немного помогло — они стали двигаться по крайней мере компактнее. Правда, барон Ферье зловеще заявил им, что лично будет наказывать каждую деревню, которая с его точки зрения будет виновна в происходящем. Шут не стал спрашивать как это должно работать в условиях марша. Они с Толстым молчаливо согласились, что поскольку им тут задерживаться не придется, то барон пусть сам встретится с последствиями.

Больше всего Лорта бесило не нудное движение с остановками, а практическая неизвестность. Куда идем? Что впереди? Где противник? Шут привык загодя готовиться, искать осведомителей, собирать информацию. А тут — какие осведомители? Что и как они тебе сообщат — когда ты сам непонятно где? Как получать письма, если вокруг как мухи кружат те самые наглые отряды?

Конечно, было бы прекрасно если бы можно было получить какие-нибудь письма. Что-нибудь вроде "Ваше Величество, нас пятьсот человек, идем к деревне Большие Носы…", но, очевидно, Джеррисон Иртон никому ничего не докладывал, поскольку Ричард Первый намеренно не интересовался такими "мелочами". От нечего делать Альтерс прикидывал по дороге сколько бы стоила минимально плотная сеть наблюдателей для Ативерны — суммы выходили астрономические. Шуту, в который уже раз, приходилось учиться — военная разведка оказалась совсем другой.

Впрочем, похоже Руди не зря ел свой хлеб. В отличие от него, он способ осмотреться нашел.

На одиннадцатый день марша к нему и Толстому проехал обочиной запыленный, помятый конник очень неопределенного вида.

— Ну?! — сразу встрепенулся командир Вольной Компании.

— Есть кое-что, — просипел подъехавший. Руди сунул ему флягу. — Они в двух переходах от пустоши под Малыми Мельницами. Только вечером вчера встали.

— Не совались к ним?

Сержант помотал головой, почти не отрываясь от фляги.

— Не подойдешь, все трясут. Лучше сделали. Нашли прошлую стоянку. — он с наслаждением плеснул остаток воды себе на лицо.

— Ну, и?!

— Насчитал только восемь кострищ.

— ВОСЕМЬ?! Всего-то?!

— Ага. — улыбнулся наконец запыленный сержант. — И не особенно большие. И не сказать, чтоб стоянки зас… ли.

— Ага… задумался Толстый. — То есть он сюда бросил облегченную конницу и — больше никак — еще человек пятьдесят пехоты и сколько-то арбалетчиков… Ну, если угадали — у нас шансы хороши.

— Еще бы, неплохие! — фыркнул Шут. — Да мы его раздавим как лягушку!

— Это — зыркнул Толстый. — Если мы все угадали. Куница по правилам никогда не дрался, что-то он еще выкинет. Идет он, скорее всего, под Малые Мельницы — ту самую пустошь занять. Так что, надо прямо сейчас бить — а то через денек все остальное подтянется, и мы их так просто не сковырнем. Нам один переход, как раз холмы оседлаем. Собирай всех, — кивнул он вестовому. — Пора. Ну, Ваше Сиятельство, помолись, сейчас всю эту шоблу-… блу надо как-то будет к повиновению привести.

Шут неприятно улыбнулся.

— На десятинку я сейчас повиновение обеспечу, уж будьте уверочки… Работай, Рудольф, ранее шевалье Лур. Оно тебе зачтется… Не злись, я ж правду говорю. А слово мое крепко — все поправимо, друг мой, все поправимо.

Патруль доложился сержанту примерно пополудни.

— На дороге примерно две сотни — два десятка конных, пешие и пять возов. Вооружены какой-то хренью, движутся медленно. Бить будем?

— Угу… нет, этих многовато. Лесом срежем.

К трем часам лейтенант принял три таких доклада от своих разъездов, посмотрел на свой рисунок и почесал в затылке.

— Фури. Бери-ка человек пять из отдохнувших, да поглядите аккуратно где они встанут…И сразу отваливайте, чтоб успели вернуться. Взвод, подъем! Строиться, отходим в расположение!..

— Наблюдали за три дня шесть отрядов, численностью до трех сотен каждый, пеших и конных. Разъездов отряды не отправляли, арьергарда не имеют. Полагаю, это и есть основные силы. Ожидаю доклада о месте их стоянки.

Джеррисон Иртон, приняв доклад, кивнул Ройсу И Фрайги. Ройс, не задавая вопросов, опрометью помчался по офицерам. Фрайги рванул за столом и к сундуку с Большой картой. Через полчаса, не дожидаясь пока расстелют нужный кусок Большой карты, полковник Иртон начал.

— Господа, офицеры, приказываю! По ротам выходы отменить, в секторах выдвинуть секреты, пропуска изъять. Полку — к скорому маршу на Малые Мельницы изготовиться. Выходим завтра с рассветом. Прошу к карте. Двигаться поротно, с оружием к бою и походу, разведке выделить по отделению на сопровождение. С собой — оружие, кухни с припасом на двое суток, лес и припас для укреплений. Обоз не ждать. Четвертая рота, два взвода в сопровождение обоза, его движение начать по готовности. Конным — верхами, патрульным порядком. На месте занять холмы к северу от деревни. Лагерь ставить боевой, начинать сразу — ротными силами. Квартирьерам переправу наводить на километр выше по течению…

Стило Джеррисона касалось карты, офицеры кивали и присматривались.

— Господа офицеры! — закончил командир полка, поставив всем начальные задачи. — Его Величество ожидает нашей службы.

— Слава!

— С Богом.

В тот вечер, как только офицеры все вдруг потянулись к шатру командира, Пайко Томмен посмотрел на лагерь, почесал нос и похромал к фургонам своей коллеги. Как обычно по вечерам, у фургона было сооружено три-четыре конструкции из трубок, банок, тряпок и медных чайников, булькающих на огне. В бутылки что-то разноцветное капало, тянуло резкими и странными запахами, осаждалось в белую (а кое-где и не белую) муть, а Графиня задумчиво прогуливалась вдоль конструкций и время от времени что-то подкручивала, подливала или помешивала. На почтительном расстоянии кружилось семь-восемь любопытных. Пару раз дело заканчивалось клубами разнообразно вонявшего дыма — так что ожидание, в принципе, окупалось. Тем более, что будучи как-то раз в хорошем расположении духа, Графиня отсыпала второй роте "кулечек искр" аж пяти разных цветов…