Андрей Каминский - Игра Дракона или Конан в Вестеросе

А чуть позже к замку выбежал огромный вепрь — слегка обгоревший, но не потерявший от этого боевого духа. Презрительно хрюкнув на схватившихся за оружие стражников, он преклонил колени и с его спины спрыгнул чернокожий старик, увешанный амулетами. Высокомерно глянув на уставившихся на него солдат он гордо прошествовав в ворота Штормового Предела. Огромный кабан трусил рядом, словно охотничья собака.

Рейегаль, бушевавший над развалинами Королевской Гавани, вконец обезумев от боли, слепо рванулся в сторону моря, будто там пытаясь потушить терзавший его снаружи и изнутри огонь. Обьятый зеленым пламенем он несся над морскими волнами в открытое море, пока, наконец, не рухнул в воду. Но еще долго было видно, как мерцает в глубине угасавший дикий огонь. Немало людей, с разных судов, наблюдало гибель дракона…включая и светловолосую женщину в черном платье, потягивавшую вино из чаши на корме браавосской галеры. Холодная улыбка искривила ее губы и она, отхлебнув еще вина, удалилась в предоставленную ей каюту.

Уже темнело, когда плясавшее над город пламя начало стихать, опускаясь все ниже. Реявшие поодаль Дрогон и Визерион с опаской опустились на развалины. Оглашая воздух громкими воплями, они рылись в кучах пепла, раскидывая груды оплавившегося камня, металла и кучи почерневших костей, будто огромные куры, роющиеся в мусоре.

Внезапно одна из груд пепла зашевелилась из нее появилась лысая голова, с прилипшим к ней пеплом. Следом появилось и все тело — обнаженное, покрытое ссадинами и синяками, испачканное сажей. Дейнерис посмотрела на подступивших к ней драконов, перевела взгляд на окружавшие ее развалины и вдруг разрыдалась, только сейчас поняв, весь ужас происшедшего. Обвив руками шею Дрогона она содрогалась от рыданий: от боли за погибшего Рейегаля, за погибших житалей Королевской Гавани, за всех, кто погиб и еще погибнет в этой проклятой забаве именуемой Игрой Престолов.

С оглушительным лязгом меч скрестился с боевым топором и, треснув, переломился. Осколок стали отлетел, ранив Конана в щеку. Отбросив бесполезный обломок, киммериец сорвал с пояса кинжал и, когда его противник, — рослый бородатый мужик, — шагнул вперед, занося топор, Конан метнул клинок. Его противник, выронив топор, тяжко повалился на землю. Конан выдернул кинжал из окровавленной глазницы, подхватил топор убитого и огляделсяпо сторонам.

Бой подходил к концу: знамя с медвежьей лапой на белом поле лежало в грязи, также как и тела тех, кто сегодня сражался под стягом Брюннов. Хохочущие наемники тащили из замка все мало-мальски ценное, в том числе и плачущую дочку Беннарда Брюнна. Сам глава дома, со страшной раной в груди лежал перед входом в собственный замок, задрав к небу седую бороду, неподалеку от него хрипел в предсмертных судорогах его сын и наследник.

— Отчаянный был старик, — вытирая кровь с меча, к Конану подошел Бронн.

— Да, — кивнул Конан, — что же, он знал, на что шел, когда отказался сдать замок, — киммериец бросил взгляд на небо, — похоже, опять будет дождь.

— Опять, — усмехнулся Бронн, — я и не заметил, что он вообще кончался. В этих краях столько воды, что, похоже, нам скоро придется отрастить жабры.

Конан усмехнулся в ответ — он бы не возражал. Может хоть так он быстрее повстречается с тварями, ради которых он затеял этот поход.

— В столице я насмотрелся на огонь, — сказал киммериец, — самый разный. Теперь мне нравится, когда вокруг много воды.

Бронн согласно кивнул: в Королевской Гавани им и впрямь пришлось нелегко. Взяв под командование две тысячи солдат Ланнистеров и около тысячи наемников, Конан, Бронн и сир Аддам Марбранд, командующий городской стражей, попытались вырваться из города во время атаки драконов. Однако Стальные Ворота блокировали Безупречные и, после отчаянной попытки прорваться к лодкам, наемники были вынуждены оступить в город. В этот момент и раздался оглушительный взрыв и громада Красного Замка вспыхнула зеленым пламенем. Конан, уже знавший о диком огне, настоял, чтобы ему дали возглавить вторую атаку и сир Марбранд, раненный в руку, передал ему командование. Вторую вылазку киммериец провел там, где осаждавшие не ожидали прорыва — через Драконьи Ворота, выходящие на Королевский Тракт и охранявшиеся лучше, чем остальные. Вылазка наемников совпала с массовым бегством горожан от драконьего и дикого огня пожиравшего квартал за кварталом. Столь огромную толпу Безупречные и дотракийцы не смогли сдержать, хотя и убивали беглецов тысячами. Целая гора мертвых, изрубленных на куски, тел, перегородила Тракт, но, не смотря ни на что, обезумевшие от ужаса люди рвались вперед, пока строй Безупречных не оказался смят и растоптан в нескольких местах. В образовавшуюся брешь устремился отряд Конана. Едва они прорубили себе дорогу на Королевский Тракт, как позади послышался взрыв и Драконьи Ворота полыхнули ядовито-зеленым пламенем. Сначала побежали дотракийцы, а после того, как из пламени вылетел обезумевший от боли дракон, за ними ринулись и Безупречные. Конан, Бронн и Аддам Марбанд, воспользоавшись всеобщей суматохой, увели сильно поредевший отряд все дальше на север, пока не остановились в замке под названием Оленьи Рога.

Именно там отряд разделился: солдаты Ланнистеров под командованием сира Аддама уходили в Речные Земли, где оставались войска верные королеве Серсее. Конан же и Бронн вместе с отрядом из четырехсот наемников уходили на полуостров Раздвоенный Коготь, у восточного берега которого находилось родовое гнездо Селтигаров. Брон и несколько наемников из этих мест вовсю расписывали остальным сколь богатую добычу можно взять в Клешне: по их словам островной замок битком набит мирийскими коврами, волантинским стеклом, золотой и серебряной посудой и драгоценностями. Наверное, слухи были преувеличены, но точно также они могли оказаться и правдой: Селтигары были древним родом из самой Валирии, так что могли располагать множеством редкостей. По преданию в замке находился топор из валирийской стали и рог вызывающий морских чудовищ. Было оговорено, что рог достанется Конану, а остальное наемники поделят по своему усмотрению. Сам Конан предпочел бы добраться до Клешни морем, но во-первых, ближайший порт — Сумеречный Дол, все еще оставался под контролем войск Дейенерис, во-вторых, им бы пришлось проплывать в опасной близости к Драконьему Камню, в-третьих — привести к покорности следовало не только Клешню, но весь Раздвоенный Коготь, лорды которого еще со времен восстания Баратеонов поддерживали Таргариенов и сейчас почти сразу присягнули Дейенерис.

Впрочем, последнее обстоятельство, как вскоре выяснилось, оказалось сильно преувеличено. Далеко не весь Коготь поддержал Мать Драконов: долгое безвластие пробудило старые склоки местных мелких лордов, принявшихся упоенно резать друг друга. Конан опасался, что им придется прорываться с боем через враждебную, объеденившуюся против чужаков страну, однако кое-кто из местной знати напротив обрадовался появлению силы, способной склонить чашу весов в их сторону. Так, против Брюннов из Бурой Лощины выступила иная ветвь того же рода — Брюнны из Лютого Логова, не менее рьяно, чем наемники грабившими своих родичей. Остальные лорды также погрязли во взаимной грызне и кровной мести, столь ожесточенной, что она пересилила даже традиционную местную ненависть к чужакам. К Селтигарам с Клешни никто из них не питал особых симпатий, поскольку в старые времена валирийские лорды нередко пытались взымать поборы с местных. Немало местных жителей пополнили отряд Конана и Бронна, желая поучаствовать в разграблении замка с поэтичным названием Крабья Нора.