Влад Воронов - Не пойду в шпионы! [СИ]

— Никуда они не пойдут! Они задержаны и отправятся в участок. Бросьте оружие!

О как, это юный жандарм за нас вступился. Молодой еще, честный. Но это пройдет. Если я правильно понял здешние порядки, иллюзии о добре и справедливости у местных полицейских улетучиваются очень быстро. Либо они перестают быть полицейскими. Либо их убивают.

Тем временем нагнулся к Лили и шепчу:

— Помнишь где пистолет лежит? Беги.

И толкаю ее к краю парковки. Вот только хренушки — головой мотает и слезы в глазах.

— Сможешь вернуться и отомстить. А так убьют ни за что. Беги.

И снова толкаю. Вроде согласилась. Проскользнула между булыжниками, спустилась вниз, и только шорох удаляющийся. Ура.

Тем временем переговоры на повышенных тонах жандармов с битым телохранителем зашли в тупик. Я не очень хорошо понимаю нюансы французско-арабского блатного жаргона, но общая суть ясна. Мятая башка хочет нас засунуть к себе в багажник и увезти. Жандармам это не нравится, у них свой багажник есть. Даже старший к ругани подключился. Зря я про него плохо подумал.

Забинтованный вышел из патовой ситуации в стиле великого шахматиста О. Бендера. Просто крикнул своим малолетним негодяям, и они достали стволы.

Меня спасло то, что стрелять они толком не умели. Либо учились по голливудским фильмам, где лихие гангста валят сотнями своих противников. Из жутких пистолетов. Очередями. Ни разу за весь фильм не перезаряжаясь. Там все просто, в фильме — надо держать пистолет горизонтально в вытянутой правой руке, наклонить башку вперед и открыть рот. Целиться необязательно.

А еще противник всегда оставляет крутому гангсте достаточно времени, чтобы поддернуть спадающие штаны, достать оттуда пистоль и встать в описанную выше позу.

Старший жандарм дурацких фильмов не смотрел, похоже, поэтому вовремя заметил угрозу. Вышиб мозги одному из пацанов и прицелился было во второго, но тут метко вступил Мятая башка. Полицейский дернулся и начал падать.

Я не стал дожидаться продолжения и рванул за полицейский «пыжик». И молодого жандарма за собой дернул, а то бедняга завис и не пытался ни укрыться, ни достать пистолет. Минивен, даже полицейский — плохая защита от пуль, поэтому делаю лишнюю пару шагов и прячусь за здоровенный обломок скалы. Перевалился за камни, молодой за мной, но как-то неуклюже. Чему их только в полиции учат? Обернулся, посмотрел внимательнее — нормально в полиции учат, просто трудно человеку координацию сохранять, когда пуля его по башке царапнула. Правее макушки ссадина сантиметров десять длиной. Но сердце бьется, дыхание есть, и кровь течет довольно вяло. Я, понятно, не доктор, но непохоже на обычное ранение в голову, когда дыра насквозь и мозги на стену. Он хлопнулся на левый бок, кобура оказалась у меня перед носом. Пластмассовая. Со здоровой кнопкой посередине.

Хуже точно уже не будет, а вот лучше можно попробовать сделать. Нажимаю кнопку, вытаскиваю пистолет. «Глок» «глоком», только «Сиг-Сауер» на рукоятке написано. Затвор назад, отпустить. Нда, не «глок», зачем-то сзади курок торчит. Интересно, нет ли и здесь предохранителя? Какой-то рычажок рядом с затворной задержкой. Нажимаю вниз — курок спускается. Без выстрела, по счастью. Но рычажок потом возвращается вверх. Не предохранитель. Да и хрен с ним. Понапридумывают сотню разных конструкций, а ты сиди, разбирайся.

Лег на землю, осторожно высунул голову сбоку булыжника. Смотрю под «пыжика». Чьи-то ноги приближаются. В ярко-красных кроссовках. Своих здесь нет, кругом одни враги, поэтому целюсь и стреляю. Со второго раза попал. Попал бы и с первого, но очень спуск странный у этого «Сига». Раздается вой, и в поле зрения появляется задница. Потом нога. А потом и спина. Обладатель красных кроссовок катается по асфальту и воет, но совсем достреливать я его пока не буду. Ему очень больно сейчас и жалко себя, воевать он явно не способен, а вот противника деморализовать помогает. И отвлекать. Поэтому еще раз в ногу, повыше колена, и достаточно.

Перебегаю и аккуратно высовываюсь с другой сторны булыжника. Последний боеспособный гопник глазеет на своего незадачливого коллегу, открыв рот и почти полностью высунувшись из-за двери «мерседеса». Вот и славненько, лови две пули в грудь.

Еле успел спрятаться. Ушибленный на всю голову телохранитель открыл лихорадочный огонь по несчастному «пыжу» и его окрестностям, вынося остатки стекол и дырявя железо. Пули мерзко шикали поверху и выбивали осколки камней. Больше всего я боялся, как бы этот урод не кинул какую-нибудь гранату. С него станется.

Не кинул. Зато раздался хлопок закрывающейся двери и звук стартера. Черт, эта тварь поняла, что ей не светит, и собралась линять!

Я вскочил и расстрелял остаток магазина по отъезжающему автомобилю. Набиравшая скорость машина вильнула и врубилась в бетонный отбойник. Передок окутался паром. И всё, больше никакого шевеления.

— Черт, ты все-таки его убил сам!

Оборачиваюсь. Лили, живая! Коленки грязные, сбит один локоть, царапина на лице… И родной «чизет» в руках. Диана-воительница, она же и Афина в одном флаконе.

— Пошли проверим, что там в «мерседесе».

А в «мерседесе» все было совсем не так, хотелось. Вместо трупа на водительском месте сидел еще пока живой телохранитель. Не поторопился б, застегнул бы ремень — совсем живой был бы. А так подушка не сработала, наделся грудью на руль. Дышал тяжело, но дышал. Из разбитой башки кровь. И еще рука правая тряпкой висит, я все-таки зацепил его разок.

Араб уставился затуманенными от боли глазами.

— Врача… Позовите врача… Больно… Там, в багажнике, на сто тысяч дури. Возьмите. Только позовите врача…

Я ткнул кнопку багажника, заглянул вовнутрь. Пластиковый пакет, внутри какие-то другие пакеты и пакетики. А здоровый багажник у «мерса»! И бензином воняет… Я таки умудрился бензобак прострелить.

— Лили, ты сильно хочешь смерти этому человеку?

— Очень.

Возвращаемся за «пыжик». Сюрприз! Наш юный жандарм очнулся. Голова почти не кровит. Смотрит испуганно. И есть отчего. Только что нас убивали, но вдруг хоп — власть переменилась. Особенно его смущает пистолет в руках у Лили.

— Вижу, хочешь спросить, но боишься? Отвечаю. Да, это я ту мразь в Марселе застрелила. И еще раз застрелила бы, не раздумывая. За то, что он изнасиловал и убил мою подругу, убил ее родителей. Вместе с другой мразью, вон той, в «мерседесе». Да, я подавала заявление в полицию. Нет, не было никакой реакции, зато эти меня чуть не убили. Доволен?

— Но… Но это же неправильно! Так не должно быть!

— Эх, мальчик, когда все в полиции станут такими правильными как ты, тогда, возможно…

Я тем временем нашел в «пыже» аптечку, раздавил гипотермический пакет, слегка обмотал бинтом.