Антон Маевский - Зеркало Деметры (СИ)

– Борислав, извините. Главный руководитель здешней лаборатории, профессор Робийяр, сейчас в эксперименте. Встретиться с ним невозможно, разве что вы готовы ждать неделю. С вами может побеседовать его заместитель, профессор Сумароков. Устроит?

Борислав сделал вид, что задумался.

– Да. Устроит. Он прямо сюда придет?

Рэй пожал плечами.

– Видимо, так проще…

Борислав помедлил. Положение пациента на больничной койке – для сложного разговора не самое выигрышное. Но в данном случае на это, пожалуй, наплевать.

– Хорошо. Я его жду.

…Все-таки он заснул – и, проснувшись, увидел белый отсек, посреди которого находился полноватый лысоватый человек с усами щеточкой и намечающимися брылями. Человек этот тряс Борислава за плечо. Взгляд у него был пронзительный, движения резкие – типичный холерик. Несомненно, это и был Антон Павлович Сумароков, современный гиперфизик номер два, получивший от коллег прозвище «шаровая молния».

Убедившись, что Борислав больше не спит, Сумароков уселся на табуретку.

– Мне сообщили, что вы хотите меня видеть. Я вас слушаю. Но хочу предупредить, что у меня мало времени.

Борислав сел и потер затылок. Вдруг заболела голова. Гипнотренинг снимает такую боль почти мгновенно, но сейчас с этим придется погодить…

– Я знал, что вы придете, – сказал он.

– Рад за вас. Может быть, представитесь?

– Пожалуй… Меня зовут Борислав Дружинин. Мои прежние места работы сейчас значения не имеют, а в данный момент я агент КОМКОНа-2 с чрезвычайными полномочиями. И в рамках этих полномочий у меня к вам есть вопросы, Антон Павлович.

Сумароков закинул ногу на ногу.

– Вот как… Слушаю.

– Собственно говоря, вопрос у меня один. Кто уничтожил «Нейтрон»? Только, пожалуйста, не ссылайтесь на фальшивые отчеты. В этот корабль стреляли. Рентгеновским лазером. И я хочу увидеть тех, кто это сделал. По крайней мере, узнать, кто они. Гуманоиды, негуманоиды, разумные муравьи, разумная плазма, разумное антивещество… Я хочу знать, с кем вы установили контакт. Потому что теперь я не сомневаюсь, что «Янус» существует именно для этого.

Сумароков склонил голову набок. Как собака, когда прислушивается, подумал Борислав.

– Интересная постановка вопроса. А если я вам ничего не скажу? И просто принудительно эвакуирую обратно на Радугу?

– Я не смогу этому никак помешать. Хочу только сказать, что сигнал тревоги по нуль-связи я отправил шесть часов назад. Это означает, что спецгруппа КОМКОНа уже на Радуге. И ждет моего отчета. – Он сел поудобнее. – Видите ли, когда я отправлялся, мы договорились о трех видах сигналов, взяв за основу старые земные морские коды. Три буквы «S» там означали вражескую подводную лодку, три буквы «Q» – вспомогательный крейсер, и три буквы «R» – линкор. Разная степень угрозы. Можете догадаться, какой код я отправил? И как, по-вашему, будет реагировать КОМКОН – оба КОМКОНа, – узнав, что вы обнаружили чужую агрессивную цивилизацию – и скрыли контакт с ней? Я – ваш последний шанс решить проблему миром. Советую над этим подумать. Если я вернусь с сообщением, что вы готовы к диалогу – меня еще послушают… Или, может, вы собрались уйти? В это ваше параллельное пространство? Или в параллельное время? Насовсем? Что-то я сомневаюсь. Ну, если вы решили это делать, то делайте, пока я не могу помешать. Но если все-таки нет – то не творите глупостей, пожалуйста. Даже если у вас есть кто-то во Всемирном совете – да, я и такого не исключаю – но не уверен, что он вас поддержит…

Сумароков молчал, цепко уставясь Бориславу в глаза. Думал. Прикидывал что-то.

Борислав почувствовал себя увереннее.

– На всякий случай: если я отсюда не вернусь… Не морщитесь. Я не предполагаю, что лично вы способны на убийство, но ведь при крайних обстоятельствах люди иногда идут на крайние меры… Так вот, в этом случае система Радуги будет закрыта и подвергнута карантину. Все полеты в нее и из нее будут приостановлены, все нуль-порталы – заблокированы под любым предлогом. И сюда прибудет авральная команда. Но до такого ведь не дойдет?..

Сумароков молчал.

– Антон Павлович, поймите: игра сделана. Дальше скрывать то, что произошло, у вас в любом случае не выйдет. А я вам предлагаю относительно почетный выход.

Теперь они молчали оба. Борислав не считал нужным торопить собеседника. Сумароков – не дурак и не юнец, он уже наверняка отбросил все нереальные варианты. Пусть додумает.

– Аварию вы устроили специально? – теперь голос Сумарокова был чуть надтреснут.

– Да. Я решил, что это самый быстрый способ к вам попасть.

– А если бы вас не подобрали?

– Я рискнул.

Борислав только сейчас заметил, что глаза у Сумарокова ярко-голубые.

– Антон Павлович…

– Да, – Сумароков встал. Видимо, он привык расхаживать взад-вперед во время своих семинаров. – Хорошо. Я не могу сейчас спросить Робийяра, но, похоже, вы правы… Лучшего выхода нет. И время что-то решать – наступило… Скажите, – он остановился и повернулся. – А вы сами не боитесь?

– Боюсь, – сказал Борислав. – Но неизвестности я боюсь еще больше.

Сумароков резко кивнул и сел.

– Итак, кто они?

Сумароков медлил с ответом. У Борислава возникло чувство, будто перед ним дверь. Маленькая тяжелая чугунная дверь, которая очень медленно открывается, открывается, открывается…

– Борислав, вы знаете, что такое вариохроника?

Теперь Сумароков был спокоен и печален. В зале совещаний «Януса», куда они прошли из палаты, никого не было.

– Э… Видимо, нет.

Сумароков вздохнул.

– Кто вы по образованию?

– Я историк.

– А… Это может быть кстати. Я вообще начинаю думать: наверное, все-таки хорошо, что вы здесь… Ладно. Про физику постараюсь кратко. Лет тридцать назад стало окончательно ясно, что время нашей Галактики – это, на самом деле, очень сложная структура. Есть, скажем, зоны, где время течет очень медленно – их называют брадихронами. Есть, наоборот, тахихроны. А есть, по-видимому, и ретрохроны, где ход времени попятный… Это было открыто в ходе нуль-экспериментов, но быстро выяснилось, что такие зоны существуют во Вселенной и помимо нас. И в результате возникла целая ветвь физики, занятая изучением разнообразных вариохронов, областей с переменным временем… Ну, какое-то время вариохроника была в основном делом теоретиков. Самое большое, что получалось – это составлять карты. Тоже, впрочем, интересное занятие.

– Древнее, – сказал Борислав.

Сумароков с интересом взглянул на него.

– Да. Пожалуй… Ну так вот. Постепенно стало понятно, что брадихроны ветвятся. Почти как реки: несколько протяженных брадихронов собираются в один более мощный… И вот когда это выяснилось – возникла идея. Создать корабль, способный пройти по брадихрону вниз.