Антон Маевский - Зеркало Деметры (СИ)

– Не ношу кивера? – Борислав улыбнулся.

– Ни кивера, ни гельмета, ни палаша, – улыбка пана Франтишека была еле видна под усами. – Но дело не в этом. Вот игроком в какую-нибудь многомерную стратегию я вас представить могу вполне. И даже не исключаю, что это часть вашей профессии. Угадал?

Борислав вздохнул.

– Угадали. Почти.

– …Вам не кажется, что на кофейной пене можно гадать не хуже, чем на кофейной гуще?

Пан Франтишек посмотрел в чашку. Подумал.

– Вы широко мыслите, – признал он. – Увы, кофе по-венски открыли тогда же, когда и законы Ньютона. В то же десятилетие. Спрос на авгуров к тому времени уже упал. А впрочем, кто знает, что нас ждет в грядущем?..

Борислав ответил улыбкой и сосредоточился на кофе, который был действительно прекрасен. Пан Франтишек утверждал, что по этому самому рецепту готовил кофе шляхтич Юрий Кульчицкий, отличившийся в битве за Вену.

Помешать, отложить ложку, всмотреться. Густо-коричневые разводы расходятся спиралью…

– Так мог бы выглядеть Млечный путь, состоящий из темных звезд, – пробормотал он.

– Или из коричневых карликов, – охотно дополнил пан Франтишек. – Кстати, открыватель галактик сэр Вильям Гершель очень любил кофе. Во время ночных наблюдений всегда при нем была чашка.

Борислав отметил, что о жившем четыреста лет назад Гершеле старик говорит как о добром знакомом. А сколько же, кстати, ему лет? Непонятно. Но за сотню – наверняка.

– Вам здесь нравится?

– О да, – сказал Борислав совершенно искренне, оглядываясь. Полуподвал с развешанными гравюрами и настенными лампами, очень уютный. Классическая кофейня.

– Я уже много лет сюда хожу, – сказал пан Франтишек. – Со счета сбился. Знаете, эта кофейня ведь открылась, когда королем Польши был Август Сильный. Яркое было время… А вы любите шахматы?

Борислав, слегка удивившись перемене темы, покачал головой.

– Увы. Пробовал научиться – не пошло. Абстракция. Там все не так, как в настоящей военной игре.

– Значит, военные игры посложнее – все-таки любите?

Борислав пожал плечами.

– Да как вам сказать… Любая игра – это модель жизни. Хоть бридж, хоть… А игры в войну полезны постольку, поскольку история людей – это история конфликтов.

Пан Франтишек поднял от чашки свои ясные глаза.

– Так вы не против войны?

– Что вы! – Борислав улыбнулся. – Я воюю всю жизнь.

Пан Франтишек промолчал, усмехнулся в усы и занялся принесенными пирожными. Борислав последовал его примеру. Занятный человек. М-да, кого только в старых городах Восточной Европы не встретишь… О себе пан Франтишек говорил скупо, видимо не считая это интересным. Насколько Борислав смог понять, он был художником и работал на киностудии. Любопытно, пользовался ли он хоть раз нуль-Т? Задать вопрос Борислав не решился.

Пан Франтишек тоже почти ничего так и не спросил. Чем Борислав занимается, где и у кого работает – все это или было ему неинтересно, или же то, что считал важным, он понял сам, а мелочами пренебрег. Конечно, в наше время человеку не очень-то обязательно иметь постоянную работу. Но по традиции этим, как правило, все же интересуются. А часто и сразу добавляют название профессии к имени, представляясь.

А кто же я теперь сам-то, подумал Борислав. Ох, непростой вопрос… Историк? Да, пожалуй, историк.

– Я видел таких, как вы, – сказал пан Франтишек внезапно. – Мальчишки-воины. Неважно, кто вы – создатель стратегических игр, или Прогрессор, или контактер, или кто-то еще из этой братии. Вы все одинаковы. Вы готовы жертвовать собой на войне, но только если эта война – воображаемая. Вы играете в нее не здесь и сейчас, а где-то там… в иных пространствах, – он неопределенно шевельнул пальцами. – Простите, во имя девы Марии, что я вас невольно поучаю… Игра в войну, перешедшая определенную черту – это грех. Нет, не так. Это морок. Поверьте, я что-то в этом понимаю. Я ведь католик, а в нашей жизни, что ни говори, война так или иначе присутствует всегда…

Ничего себе, подумал Борислав. И в следующий момент: да случайна ли эта встреча?

Нет, чушь, конечно. КОМКОНы так не работают. Если бы сотрудники любого из них хотели что-то обо мне узнать – я бы просто получил запрос.

Хотя… как сказать… Прогрессор, прибывший с воюющей планеты и не получивший штатного рекондиционирования на базе лунного либо пандорианского центра – это уже хоть небольшое, но ЧП. В данном случае на это закрыли глаза, да. Но иллюзий лучше не строить: без разрешающей визы психологов такого Прогрессора к работе не допустят. А визу эту еще надо получить, между прочим. Психологический отдел КОМКОНа-1 – организация грозная и независимая, даже исполин вроде Комова не может так вот запросто ей возразить…

В любом случае, пан Франтишек был настолько мало похож на комконовца, что Борислав решил выкинуть эту версию из головы.

– Война, говорите, – пробормотал он. – Неужели с дьяволом?

Пан Франтишек грустно кивнул.

– Может быть. Ведь что такое «дьявол»? Всего лишь название. Это почти как с розой… Ох, простите старого мистика. Я знаю, что для вас этот разговор несерьезен, и не буду докучать. Во всяком случае – спасибо, с вами интересно.

Борислав кивнул. Вытер салфеткой губы, отставил чашку.

Пан Франтишек смотрел на него с обычным любопытством.

– Куда вы теперь?

Борислав ответил не сразу.

– В Калязин. Есть такой городок на Волге. Я там живу… А дальше – поглядим.

Квартира в Калязине была в полном порядке. Никто ей не пользовался. Борислав в который раз подумал об условности в нынешнее время понятия «квартира» (как у Лермонтова – «фатера»); ведь даже само слово устарело. Люди сейчас живут или во временных рабочих жилищах, или уж в личных домах, которые лепят по своему вкусу. Или даже совмещают первое со вторым, как Корней Яшмаа в своем «Лагере Яна». В многоквартирных кирпичных блоках, стилизованных под старину, селятся относительно немногие. Да уж. Чем хороша наша Земля – так это разнообразием…

Он прошелся по помещению, открыл окна, чтобы проветрить, выглянул на балкон. Вечер был уже поздний. На невероятной высоте, в синем небе, проносились перламутровые облака. В тысячеэтажниках на том берегу Волги зажигались огни. А земля была темная: лес, прорезанный дорогами. И коростель кричал с поля.

Борислав вспомнил, как однажды в старшей школе они с Натой забрели очень далеко, по-настоящему заблудились, но не испугались, а просто пошли еще дальше и гуляли до темным дорогам до рассвета. Интернат был под Курском. Уже совсем в глубине ночи они вышли из леса на освещенное – было полнолуние – шоссе с огромными серебристыми тополями по обочинам. К утру они дошагали по этому шоссе до крупного агрокомбината, были встречены дежурным биологом, накормлены, переправлены в интернат на глайдере, и на этом приключение завершилось. Лунный свет, тени белых деревьев над старой, проложенной здесь еще в восемнадцатом веке трассой… Спящие дали. Юность.