Thanqol - Искренне твоя

От: Твайлайт Спаркл

Кому: Пинки Пай

Ты что-то там говорила по поводу свадеб? Кажется пора.

— Твайлайт Спаркл

От: Твайлайт Спаркл

Кому: Эпплджек

Дражайшая Эпплджек,

Помнишь ту зиму, пятьдесят лет тому назад? Зима, из-за которой мы думали, что миру придет конец?

Много молодых пони спрашивают меня о ней. Неужели правда это были Виндиго? Она действительно пришла из Вечносвободного? Это правда, что ты использовала Элементы Гармонии против самого Духа Зимы? Всего одно поколение, а история уже исказилась до неузнаваемости. Сотня лет — и вот, мы наверное уже боролись с гигантскими снежными пони, бок о бок, в костюмах роботов. Теперь я понимаю, что постоянно чувствует Селестия по этому поводу.

Некоторые вопросы в моей голове, кстати, побудили меня написать об этом. Попробовать поставить все в истории на свои места, убрать всякое недопонимание. Но каждый раз, когда я пытаюсь писать, выходит просто набор фактов, сухой и скучный. Мне нужна твоя помощь в этом, любовь моя. Я могу сказать пони, какой был холод в градусах, но я не могу рассказать им, как это было на самом деле ощущать его, а также страх и отчаяние. Я нуждаюсь в тебе.

У меня нет ничего интересного, о чем бы я могла рассказать — одна мирская суета. Студенты по-прежнему скучные и неуважительные, больше сосредоточенные на своих личных драмах и любовных треугольниках, чем на изучении магии, а я остаюсь упертой как жеребенок, и продолжаю верить, что если я буду говорить много и долго, до них что-нибудь в итоге дойдет. Иногда, я начинаю сомневаться, стоит ли оно вообще того. Но тогда я вспоминаю, что в каждой группе есть хотя бы один достойный. Умный молодой единорог, с огоньком в глазах, со страстью к магии. Юная версия меня самой. И я каждый день отдаю себя всю, исключительно ради одного этого пони, который жаждет слышать, что я хочу сказать, жаждет узнать, чему я могу научить. И если я могу разделить мою страсть с этим пони и помочь изменить его жизнь в нужном направлении — оно того стоит. Более чем.

Но эти юные кобылки и жеребчики, передающие записки в классе и хихикающие в раздевалках, они даже не знают ничего о любви. Всего того, что знаем о ней мы. Помнишь те дни, когда ты изображала из себя Рейнбоу Дэш и срывалась с фермы, бежала день и ночь по дороге в Хуффингтон, чтобы провести выходные со мной? Когда нас едва хватало, чтобы обменяться коротким «привет», прежде чем мы начинали целоваться, и не говорили и двух слов до тех пор, пока не приходило время сказать «пока»? А потом я писала тебе длинные и путанные письма с извинениями о том, что «не обращалась с тобой подобающе и с достоинством»? Ты традиционалистка только тогда, когда это тебе удобно, Эпплджек, благословенно будь твое сердце.

Кстати говоря, у меня выдалась пара свободных деньков, в связи с грядущими каникулами, и я собираюсь приехать в Понивилль к тебе, если конечно ты все еще меня ждешь.

Люблю,

— Твайлайт Спаркл.

От: Эпплджек

Кому: Твайлайт Спаркл

Твайлайт,

Конечно же, я помню зиму. Кто может такое забыть?

Я помню, как работала в поле, в спешке тряся каждое дерево, пока не выпал снег. Я помню, как солнце буквально падало за горизонт в конце каждого дня, и как тяжело поднималось утром. Я помню, как на моих глазах урожай замерзал прямо на ветках.

Я помню первый день, когда солнце не взошло. Я проснулась, как мне показалось, посреди ночи, но совершенно выспавшаяся. Я пошла вниз, чтобы написать тебе письмо. И к тому времени, как я закончила, Биг Макинтош и Эпплблум тоже проснулись, и тогда мы собрались у огня, чтобы рассказывать друг другу истории. И только когда мы закончили рассказывать их долгие часы спустя, мы обратили внимание, что солнце даже и не собиралось всходить. И ветер все так же терзал окна. Не знаю, в самом ли деле мы тогда осознали, впервые, что солнце может больше не взойти никогда.

И я помню, как надевала мою куртку и шляпу, и шла к двери с мыслями — «Если есть где-нибудь в мире кто-нибудь, с кем я хочу пройти через это — так это Твайлайт»

Единственное, что меня остановило тогда от того, чтобы выйти наружу и замерзнуть насмерть — так это Дерпи. Она появилась в последний момент, прокопавшись сквозь снежные заносы к моей двери, дрожа от холода. Я пыталась успокоить ее, убеждала ее перестать беспокоиться, перезимовать у нас. Но она посмотрела мне в глаза… ну, в некотором роде… И сказала:

«Ни снег, ни дождь, ни жар, ни тьма ночная не удержат этих курьеров от быстрого выполнения возложенных на них задач».

Я сказала ей, что она сошла с ума, а она сказала: «Помнишь, что случилось, когда я как-то раз потеряла письмо?» И я не нашла слов для ответа. Она взяла мое письмо, и ушла во тьму и снег без единого слова.

И потом, были эти долгие дни в тишине, со всей нашей семьей в гостиной. Я провела немало времени, перечитывая наши письма. Такая у меня привычка: путешествовать по тропинкам памяти, вспоминая, каково оно было, быть той пони, что писала эти строки так давно. И так продолжалось, пока к нам не пришла семья Берри.

И пока все остальные в Эквестрии боролись изо всех сил с жестокостью этой зимы, и пока храбрые пони рисковали своими жизнями, толкая себя за пределы своих возможностей, мы были просто двумя семьями, живущими в одной комнате, поющими песни у огня, и ожидающими восхода солнца.

Я не думаю, что мы когда-либо сомневались, что солнце взойдет. Как ни странно. Никто в той комнате не поддавался отчаянию. Мы, конечно, понимали, что мы все можем замерзнуть и умереть задолго до того, как оно вернется, но это казалось… нормальным. Мы все понимали, что значит быть фермерами, и мы все прекрасно осознавали, что это означает в течение зимы. И даже несмотря на то, что рядом со мной не было тебя, я хранила знание о том, что ты в тепле и безопасности, а у меня были твои письма. И, мне кажется, этого было вполне достаточно для меня.

И, несмотря на все это, несмотря на нашу готовность к неминуемому концу, несмотря на то, что мы смогли найти крупицу счастья, такого, какого любой был бы рад испытать хотя бы раз в своей жизни, все это не шло ни в какое сравнение с восторгом, что я испытала, когда солнце, наконец, взошло. Как будто я смогла найти счастье, спрятанное в отчаянии, и теперь, я испытывала его вместе со счастьем облегчения. Я забралась на крышу, и смотрела, как солнце сияет над Эквестрией впервые за долгие месяцы. Я видела, как кончилась буря.

И тогда же, я увидела голубую пегаску, продирающуюся сквозь снега, тащащую свою повозку за собой.

Почувствовав вкус смерти, каждый пони испытывает непередаваемую жажду в своем сердце, жажду доказать, что они еще живы. Все обитатели города вышли на улицы, на снег, и почти не обмениваясь словом, организовали празднество. Лира начала играть музыку, и вот, неожиданно, все бросились танцевать. Все пони под солнцем движутся вместе, в напоминании самим себе, что они живы. Что они выжили.