DarkKnight - Сломанная игрушка

Пегаска вздохнула. В гримерке до сих пор висела фотография: восторженно подпрыгнувшая Рейнбоу Дэш Вендар с кубком юниоров Арены в копытах, а рядом улыбающийся Алекс.

Шрамов на лазурной пегаске уже тогда хватало, но по сравнению с сегодняшним — совсем мало. Синяя с желтым спортивная форма вместо жесткой кожи и лихо сдвинутая набекрень бейсболка. Но главное — веселые, восторженные глаза, а не два горящих яростью рубина, как сейчас.

Потому что Алекс не был бы Алексом, если бы позволил подопечной спокойно почивать на лаврах.

Тренировок стало меньше, но каждая теперь стоила двух. И Рейнбоу снова пришлось повизгивать от ударов бамбуковой палки, подгонявшей пегаску на новый, еще не виданный уровень.

Все достижения прошлого как будто оказались забыты. Дэш снова чувствовала себя малолетней неумехой, вполне заслуженно получавшей по крупу палкой.

Алекс объяснил, что готовит Рейнбоу к выходу в чемпионскую лигу арены «Пони-Плея», и пегаска с мрачной решимостью приняла это.

Но первый же бой на новых условиях кончился для Рейнбоу разгромным поражением. И боль от синяков и шишек была просто ничем по сравнению с тем, что испытала пегаска, взглянув в глаза Алекса Вендара, с гневом и разочарованием взиравшего с трибун…

…Человек затаскивает избитую Рейнбоу домой и без церемоний швыряет на пол. Та не издает ни звука, хотя все тело нещадно болит. Она знает: сейчас будет урок. С разбором ошибок и наказанием в качестве закрепления материала.

— Ты облажалась, Дэш, — говорит Алекс бесстрастным голосом.

— Моим противником был грифон! — все же пытается возражать пегаска, — Вдвое тяжелее меня!

— В победе над слабым нет достижения. Пока ты этого не поймешь, будешь неудачницей, до кровавых соплей которой никому нет дела. А неудачниц ждет не жалость, а наказание…

— Заслуженно… — соглашается Рейнбоу.

Она быстро срывает с себя пропитанную потом и пылью арены одежду и усаживается спиной к хозяину в ожидании очередной порки:

— Я готова.

— Нет.

Дэш хлюпает разбитым носом и удивлено оглядывается. Алекс прощает? Совсем не похоже на него.

— Ты выросла, Рейнбоу, — качая головой, говорит хозяин и смотрит как-то… по-новому, — и стала слишком сильной для этого. Видимо, пришло время. Идем!

На заднем дворе Алекс выдает Рейнбоу шест, и впервые дерется с ней всерьез. Пегаска на первой же минуте понимает, что все, что было до того — просто игра. И в этот раз Алекс не останавливается даже после того, как пегаска падает.

Очень скоро избитая Дэш скрючивается на песке тренировочной площадки и содрогается в сдавленных всхлипываниях. Человек нависает над ней и придавливает мордочку ногой.

— Тебе все еще не хватает твердости, — говорит Алекс, — и злобы.

— Слишком… больно… — сдавленно хрипит пегаска.

— Боль и наслаждение — это одно и то же, — голос человека по-прежнему бесстрастен, — Тебе пора принять это. Превратить в холодный гнев, который поднимет тебя на новый уровень, и, наконец, раскроет твой потенциал полностью.

Он несет ее в другую комнату, где стоит невысокий топчан, на котором раньше Алекс делал пегаске массаж, разминая растянутые и перетруженные мышцы. Сопротивляться нет сил, и Дэш даже не сразу осознает, что прямо сейчас Алекс не намерен приводить ее в порядок, как обычно происходило раньше. Вместо этого он застегивает на ее ногах специальные крепления, до недавнего времени всегда остававшиеся без дела…

Рейнбоу Дэш — совсем не жеребенок. И ей вовсе нетрудно догадаться о намерениях хозяина. Конечно, в силу возраста ее посещали иногда странные мысли и даже сны, в которых роль жеребца играл Алекс Вендар. Но там все было по-другому.

И вообще, радужная пегаска совершенно не так представляла свой первый раз.

Ей нравится Соарин Пишчек, и в воображении Рейнбоу представляется схватка или гонка, после которой разгоряченные пони идут в душ… вместе. И под утро уже засыпают в постели, совершенно измотав друг друга…

…Но реальность куда прозаичнее.

Моментально растеряв и решимость, и задор, она находит в себе силы только еле слышно прошептать:

— Алекс, не надо! Только не это…

— Неправильный ответ, — говорит тот прежним голосом, наматывая на руку радужный хвост.

В «Пони-Плее» Рейнбоу Дэш Вендар успела повидать всякое. И наслушаться от других пони тоже. Но какой же радостью переполнялось сердце, когда она говорила вялым, сломленным недорейнбоу, что Алекс Вендар хоть и строг сверх всякой меры, но никогда не распускает рук. И ловя завистливые взгляды других радужных пегасок, просто раздувалась от гордости, что именно ее хозяин и учитель не такой.

…Ритмично содрогаясь от движений человека и думая об этом, Рейнбоу до крови кусает и без того разбитые губы и зажмуривает глаза, изо всех сил стараясь сдержать слезы. Но проходит совсем немного времени, и сил терпеть не остается.

Боль, унижение и разочарование перемножаются и перерастают в чувство, которому Дэш до сих пор не находит определения. Слезы начинают течь потоком.

К боли она давно привыкла. Но ЭТО уже слишком.

— Прошу тебя… — говорит пегаска сквозь рыдания, забыв о гордости, — перестань… Умоляю!

— Эти слезы должны будут смениться слезами радости, — словно не слыша, говорит человек и поглаживает кьютимарку в виде облака с молнией, — и никак иначе.

В его голосе уже нет спокойствия. Боль и мольбы беспомощной жертвы только распаляют изверга. Тогда радужая пегаска начинает кричать и вырываться. До хрипоты и содранной оковами шкурки. В отчаянии выкрикивая оскорбления и угрозы.

И даже когда наступает финал, Дэш не испытывает облегчения.

Потому что не нужно быть Твайлайт Спаркл, чтобы догадаться: это лишь первый раз из многих…

— Уже почти, — резюмирует хозяин хриплым голосом, — Но все еще не то…

…Очнувшись после изнасилования, Рейнбоу выползает из кровати и, забившись в стенной шкаф, всю оставшуюся ночь сидит, обхватив себя ногами и отказываясь верить, что это случилось именно с ней. Кажется, весь мир разделился для нее на «до» и «после». И что бы она ни думала об Алексе Вендаре раньше — теперь перед ней предстала другая сторона хозяина, не имеющая ничего общего со сформировавшимся образом.

…Рейнбоу Дэш, снова вынырнув из воспоминаний, схватила недопитую бутылку и запустила в стену бара. Во все стороны разлетелись осколки темного стекла и брызги пахучего сорокоградусного пойла.

— Алекс! — выкрикнула пегаска, — Даже из могилы ты смеешься над моей болью, ублюдок! С-сука! Ненавижу!

Вернувшийся Сэм неодобрительно покосился на пятно, которое сразу бросилась протирать одна из официанток. Кажется, это была Сансет Шиммер Вторая, сейчас опасливо озирающаяся на Дэш. Да, точно, Вторая — в ухе поблескивала серьга с синим камушком.