Somber - Кровь и Звёзды

— Чем я могу тебе помочь, Глори?

— Не называй меня больше так, — чуть слышно ответила она.

Я зажмурилась, искренне желая превратить её старшую сестру в перьевой ёршик для унитаза.

— Ты не обязана слушать её, Глори.

— У меня четверо сестёр, Блекджек, — произнесла она. — Старшая — Даск, затем Муншэдоу, потом я, Лусент и Лэмбент — младшие. Отец живёт на пенсию, которую ему выплачивает Анклав. Даск работает офицером безопасности, Муншэдоу — учёная, Лу и Лэмб ещё школьницы. Ты представляешь, что это значит для семьи, когда один из её членов становится дашитом? — спросила Глори.

В ответ я только покачала головой.

— Моего отца заставят публично отречься от меня. Может быть, он уже это сделал. Иначе он потеряет свой дом, все доходы, всё. Мою семью вынудят жить на одиноком облаке вблизи Вечнодикого Леса, или ещё хуже — под страхом смерти заставят спуститься вниз! Возможно, Муншэдоу уже лишили всех проектов, над которыми она работала. И я знаю, что придётся вытерпеть Лу и Лэмб от своих одноклассников.

— Как они могут так поступать? Как может Анклав предать тебя и быть таким жестоким к пегасам, у которых хватило мужества порвать с ним?

— Дезертирство — это не мужество! — резко ответила Глори. — Быть стойким, поддерживать своих товарищей, выполнять свой долг… вот мужество, — уверенно добавила она. — Анклав не предавал меня. Это сделал Лайтхувз. И всякий раз те, кто обращается в дашитов, уничтожают всё, чего хотела добиться Рейнбоу Дэш. Как будто они отвергают её верность и отвагу и становятся величайшими эгоистами среди всех пегасов.

— Был один такой случай пару лет назад, получивший широкую огласку. Дэдшот Каламити. Легенда в рядах сил безопасности, один из тех пони, кто мог бы заставить Совет возобновить связи с поверхностью. Он добивается аудиенции у них. И что ты думаешь, делает? Призывает их спуститься на поверхность? Нет. Говорит, что мы должны продавать поверхности продукты и медикаменты? Опять нет. Вместо этого он полчаса обзывает всех членов Совета трусливыми, безмозглыми, бессердечными убийцами и улетает. А когда после этого весь его отряд отправился на его поиски, чтобы заставить его одуматься, он перебил их! — закричала она, топнув копытами. — Этот идиот одним движением отправил ослу под хвост десять лет работы по подготовке Добровольческого корпуса!

— Я знаю, сколько вреда принесёт моей семье то, что сделал Лайтхувз. Каждый раз, когда в сводках будут упоминать «дашита Монин Глори», карьера Даск будет откатываться назад. Каждый раз, когда в новостях будут говорить о дашитах, Лусент и Лэмбент будут чувствовать на себе тяжёлые взгляды одноклассников и слышать перешёптывания за спиной. Мою семью оставят в покое только если я буду мертва. И Даск предоставила мне выбор: умереть понарошку или по-настоящему.

— Твоя родная сестра могла бы убить тебя?

От этой мысли мне стало не по себе. Для меня это было всё равно, что убить Маму.

— Она собиралась это сделать, прежде чем ты её остановила, — ответила Монин Глори. — Но вместо этого она предоставила мне выбор, и это было очень щедро с её стороны.

— Значит, ты смирилась?

— Конечно же я не смирилась. Я должна найти способ, как остановить Лайтхувза и вывести его на чистую воду. Не потому, что он причинил зло мне, а потому, что он причинил зло Анклаву! Я не верю, что Совет Пегасов знал о его махинациях. И если я докажу свою преданность и верну себе доброе имя, то вновь смогу стать Монин Глори, — со вздохом произнесла она, глядя сквозь моросящий дождь. — Но до тех пор я должна быть кем-то другим.

— Монин Глори… — тихо сказала я, глядя на неё, затем перевела взгляд на её выжженную метку и бледное клеймо на боку.

«Изменила ли саму Глори потеря её метки? Изменило ли это П-21, или его собственнаякьютимаркавсё ещё скрывается под той, которую он получил в Стойле?»

— «Падшая» Глори, — поправила она. Дождевая вода каплями падала с её промокшей пурпурной гривы. Она посмотрела на меня с грустной улыбкой и добавила:

— Думаю, это будет подходящим прозвищем для дашита. Но вы с П-21 можете по-прежнему называть меня Глори. Вы единственные, кто звали меня так.

— Глори… тебе не нужно так поступать, — прошептала я, глядя в её наполненные болью глаза, точь-в-точь как у Мини. И я не могла отделаться от мысли, что это было своего рода самоубийством. Бескровным, но от того не менее трагическим.

Она закрыла глаза, её губы дрожали:

— Так будет лучше. Всё равно, что теперь осталось от Монин Глори? Мои карьера и репутация уничтожены, моя семья разрушена, моя сестра хочет убить меня, и теперь у меня даже…

Она крепко зажмурилась и сжала зубы, застонав, словно от боли. Слёзы на её лице слились воедино с дождём. Пегаска надрывно вздохнула.

— Всё, что у меня осталось — мои друзья. Для меня это важнее любого имени.

В её больших влажных глазах я видела мольбу. Мольбу принять это. Принять её такой.

Что мне оставалось делать? Всё это казалось ужасно неправильным… но… я обняла её и пробормотала:

— Если ты правда этого хочешь, Падшая…

Она тихонько всхлипнула; конечно, она этого не хотела, но считала, что это её долг.

Когда Глори перестала плакать, я глубоко вздохнула и решительно посмотрела на неё.

— Я тоже должна кое о чём тебе рассказать. Об одной тёмной тайне из прошлого, о которой никто не знает… — произнесла я, заметив, как она напряглась. — Моё имя… Тайное, настоящее имя Кобылы-Охранницы… Рыбка.

Она уставилась на меня в замешательстве, а я кое-как изобразила улыбку. Глори отрывисто хихикнула. Потом ещё разок. А затем мы обе расхохотались.

— Наверное, в Стойле у тебя был просто огромный аквариум, да? — спросила она, задыхаясь от смеха.

Я улыбнулась и погладила носом её лоб. [1] Напомним ещё раз: «Рыбка» — имя в честь карточной игры, которая очень популярна за морем… среди детей дошкольного возраста, хе-хе) Она не поняла шутки; это всё ещё была моя Глори, как бы она себя теперь не называла.

Когда жители Флэнка наконец решились показать носы из Стойла Восемьдесят Девять, они обнаружили меня лежащей в ванне. Покорёженная, ободранная и заляпанная кровью, чугунная ванна на середине улицы, тем не менее, показалась мне удивительно удобной, когда я улеглась в неё, время от времени пополняя её водой из ближайшей водосточной трубы. Симпатичные маленькие охранницы, боязливо выглянув из подземной парковки, уставились на тела, разбросанные по улице, и дымящиеся руины на верхних этажах «Биржи». Я поприветствовала их своей почти пустой бутылкой «Дикого Пегаса».

— Эге-гей, — воскликнула я с любезной пьяной улыбкой.

Охранницы тут же ретировались.

— Я сказала что-то не то? — спросила я П-21, который приковылял со своими вещмешком. Потом не спеша прикончила бутылку.