Somber - Кровь и Звёзды

Потом я моргнула, потёрла копытом лоб и поняла, что эта идея так и не ушла из моей головы.

— Если я сейчас воспользуюсь этой штукой, то проснусь… не знаю… с татуировкой, или через двести лет, или беременной, или вообще произойдёт хрен знает что!

Я посмотрела на свои седельные сумки. Тик… тик… тик… и издала обречённый вздох.

— Это плохо закончится, мозг. Очень плохо. — Я левитировала к себе сумку и положила рядом. — Ладно… просто предупреждаю себя… это плохая идея. Последний шанс сделать что-нибудь полезное, например… поспать… помастурбировать…. хоть что-нибудь?

Нет, всё ещё хочется посмотреть это шар памяти. Я вздохнула и прикоснулась к нему рогом.

Ух-ты. И никакого пароля, или типа того? Что-то новое… Моё тело было… в порядке… так, это у нас крылья… а это… эм, нуу… это точно был пегас-жеребец. И он был с головы до копыт в каких-то доспехах, не в броне, а именно в латах. Во рту у него ощущался вкус шоколада, и его нос жутко чесался.

Похоже, я была в каком-то роскошном шатре. На большом экране виднелись две железнодорожных колеи и какое-то депо. Ещё там были десятки, может, сотни вагонов, расставленных на макете. Вокруг было много разных пони, которые важно выглядели и негромко переговаривались. Мой хозяин осторожно достал что-то из-под крыла и, притворившись, что поправляет пластину брони, засунул целый кексик себе в рот.

— Если и дальше будешь продолжать в том же духе, то даже в собственную броню не пролезешь, — раздался за спиной игривый голос кобылы.

Мой носитель оглянулся, и оба наших сердца замерли, когда мы посмотрели в светлые, сине-зелёные глаза красивого тёмного аликорна. Я была ошеломлена её красотой и вместе с тем ужасно смущена. Пегас проглотил целый кексик за раз, сдерживаясь, чтобы не поперхнуться, и снова поднял взгляд. Тёмное крыло возникло перед ним.

— Ой, смотри. Крошки, — нежнейшие перья вытерли их с его губ.

Я была практически уверенна, что и я, и мой хозяин могли бы умереть прямо на этом моменте.

Я привыкла видеть Принцессу Луну как картину на стене, или иллюстрацию в книге. История о том, как её сослали на луну на тысячелетие и о том, как спустя несколько лет после возвращения она взяла бразды правления Эквестрией на себя, всегда была для меня не более чем пара сухих строчек в учебнике. Разумеется, трагичных и достойных уважения, но никак не реальных.

Но не теперь. Я и представить себе не могла Луну кобылой, которая не намного старше меня. Этот взгляд, полный мудрости, казалось, окутывает заботой всё, на что обращается. Её простая улыбка, дружелюбная, но, в то же время, загадочная, как будто она сама не знала, почему улыбается. Никто не смог бы описать мне ни этот блеск в её тёмно-синей гриве, как луч лунного света посреди унылой палатки, ни этот утончённый рог, который отражал свет так, что казалось, что на его верхушке зажигалась звезда каждый раз, как она двигалась. Вдруг я оказалась в присутствии чего-то большего, намного большего, чем такие ничтожные пони, как я.

Мне хотелось наорать на этих перешёптывающихся друг с другом придворных: «Посмотрите! Посмотрите на неё! Если вы не остановитесь, вы потеряете это!»

Полог шатра отдёрнулся, и внутрь зашла Принцесса Селестия. Я не раз слышала, что о ней отзывались как о Властительнице, но признаться, я всегда представляла её обычной Смотрительницей и ожидала, что она будет маленькой, невзрачной, суетливой, управляющей народом лишь потому, что её обязывал закон.

Я мысленно преклонилась перед Селестией, вместе со своим хозяином. Это было инстинктивно. Уверена, если бы она чего-то пожелала, я бы тот час бросилась это исполнять. Казалось, от неё исходила аура материнской любви, окутывающая всех вокруг. Лёгкий ветерок, который я ощущала лишь в своём воображении, развивал радужную грива белоснежного. В её грустном взгляде была любовь, абсолютная и безоговорочная. Никто никогда не обладал такими глазами и, я была уверенна не будет обладать.

«Вы потеряете это? ВЫ ПОТЕРЯЕТЕ ЭТО? Ради угля, гордости и из-за страха вы жертвуете этим?» Я хотела кричать на этих пони и на самих принцесс. Я захотела показать им тот пустой мир, который они оставят после себя. Ничего не стоило потери этих принцесс. Мир без них потерял свой смысл.

Мой хозяин, не смотря на это, не пошевелил и пером. Клянусь, на его губах всё ещё были мурашки от игривого прикосновения Луны, но он обратил всё своё внимание на Селестию. Она выглядела поникшей, как солнце, спрятавшееся за стену облаков. Луна немедленно подошла к ней.

— Они сказали нет?

Селестия глубоко вздохнула и покачала головой.

— Ваше Величество, это уже больше, чем оскорбление! За этот уголь было уплачено два года назад. У зебр нет никакого права прерывать поставки из-за… политических разногласий, — с презрением фыркнула пышно одетая кобыла.

— Цезарь остаётся непреклонен. Они задержат эту партию угля до тех пор, пока его правительство не признает правомочность наших требований, — негромко произнесла Селестия, глядя на макет. — Его представитель дал понять, что мы должны пересмотреть наше эмбарго на поставки драгоценных камней.

— Это уловка, Ваше Величество. Всего лишь повод для вымогательства: более выгодные условия контракта в обмен на наши драгоценные камни, — хмыкнул единорог. — Они просто упрямятся. Мы должны проявить волю.

Пони в деловом костюме вежливо кашлянул.

— Это спорный вопрос, Ваше Величество. У зебр нет жизненной необходимости в драгоценных камнях. Зато, по оценкам «Гиппокампус Энерджи», даже если мы сократим подачу энергии на сорок процентов, запасов топлива хватит только на месяц. После этого Эквестрия погрузится в темноту.

— Напомните кто-нибудь, кому пришла в голову эта чудесная идея, строить инфраструктуру на основе энергетического ресурса, которого нет в Эквестрии? — с подчёркнутым сарказмом спросила Принцесса Луна. Но только Селестия улыбнулась этой попытке пошутить. Остальные присутствующие выглядели взволнованными.

Пегаска в пышном платье топнула копытами.

— Так что же? Там находится наша охрана. И мы в своём праве. Мы просто заберём груз и пускай Цезарь хоть удавится. Если их правитель не управляет, почему мы должны от этого страдать?

Среди присутствовавших послышался шёпот одобрения. Однако Селестия всё равно выглядела опечаленной.

Затем из угла шатра раздался юный голос:

— Это было бы очень плохим решением.

Все оглянулись на единорога, который, очевидно понимал всю неуместность своих комментариев. Ведь он был моим ровесником! У него была светлая шкура, соломенно-желтая грива и, к моему удивлению, желтый рог, а его кьютимаркой была золотистая капля. Я надеялась, это не означало, что он постоянно писается в штаны, потому что, судя по его виду, именно это он и собирался сделать. Однако Селестия с улыбкой спросила его: