Somber - Кровь и Звёзды

— Нет, не твоя, — мрачно процедил П-21 и посмотрел на полосатую кобылку. — Если уж Рампейдж нельзя убить, то давайте просто сбросим её обратно в колодец Блублада и завалим наглухо.

— Это было бы справедливо, — тихо сказала Рампейдж.

Но сама мысль о том, чтобы зарыть кого бы то ни было заживо… даже после того, что сделала Рампейдж… Я снова услышала шорох тасуемых карт у себя в голове. В любой момент я могла начать видеть мёртвых пони и выглядеть при этом абсолютно невменяемой.

— Нет. Мы не сделаем этого. — «Потому что это стало бы повторением истории в клинике» .

— Что бы там ни убило Торн, это была не Рампейдж. Понятно, П-21?

— Мне всё равно, кто это сделал; кровь на её копытах! Как по-твоему, что сделают Метконосцы, когда узнают? Она ведь была одной из них, Блекджек!

— Да не знаю я, ясно? — прохрипела я. — Но если ты собираешься похоронить её заживо, тогда зарой и меня вместе с ней! Я виновата в той же степени, что и она! Или ты забыл, что я сделала в клинике?

Он уставился на меня, вытаращив глаза.

— Это не одно и то же…

— Я знаю, П-21! Знаю, что не одно и то же. Но… — Я посмотрела на дрожащую Рампейдж… Арлосту… Мне хотелось кричать от отчаяния. Казалось, будто это я теперь схожу с ума. — Просто… поверь мне. Прошу тебя, — умоляюще обратилась я к нему, опираясь на Глори.

— Ты не можешь спасти всех… — ответил он тихо.

— Знаю. Но если я сдамся, как я смогу спасти хотя бы саму себя? — спрятав лицо от стыда, спросила я.

Он вздохнул последний раз.

— Чего ты хочешь от меня, Блекджек?

Я посмотрела на него с благодарной улыбкой… по крайней мере, я надеялась, что это хоть немного походило на улыбку.

— Расскажи обо всём Священнику.

Сама я не смогла бы этого сделать. Да я, скорее, предпочту умереть, чем увидеть выражение его лица, когда он услышит слова, подтверждающие, что Арлоста на самом деле была убийцей. П-21 мрачно кивнул и захромал к часовне.

— Ты должна была позволить ему замуровать меня, — пробормотала Рампейдж.

— Прекрати! — гаркнула я на неё и сделала глубокий вдох. — Просто прекрати. Я не знаю, кто ты или что, Рампейдж. Но мне не забыть то, что я увидела, и что ты сказала. Больная ты или нет, но прекрати повторять, что мы должны тебя убить. Это не вернёт Торн.

Я вздохнула, подняв взгляд к облакам. Внутри всё сжалось, и из моего повреждённого горла вырвался кашель. Я снова сплюнула какую-то гадость, искренне надеясь, что это не кровь. Затем спросила Рампейдж, с любопытством глядя на неё:

— Ну… и почему же ты такая маленькая?

Малышка ответила мне взглядом, от которого Спаркл-Кола скисла бы. Я сглотнула и усмехнулась.

— Ясно… ты не знаешь. А как долго ты пробудешь в таком виде?

Она едва заметно пожала плечами.

— Возможно, пару дней… Честно говоря, последний раз меня дезинтегрировали лет пять назад.

«Понятно».

— Глори… не могла бы ты отвести её обратно в Звёздный Дом?

— Блекджек, тебе следовало бы пойти с нами.

Я ответила ей своей самой непринуждённой улыбкой, и Глори вздохнула. Разумеется, она волновалась за меня. Пегаска повернулась к Рампейдж.

— Пойдём, деточка.

Полосатая кобылка хмуро посмотрела на неё.

— Я старше тебя как минимум лет на пятьдесят.

Глори улыбнулась.

— Ничего не могу с собой поделать. Просто ты… такая милашка!

— Я вовсе не милашка! Перед тобой одна из величайших Потрошительниц Хуффингтона, и я безумная бессмертная машина смерти! — ответила Рампейдж, притопнув копытцем. — Во мне нет ничего милого… — Она бросила на Торн последний мрачный взгляд. — Совсем ничего…

Я выбрасывала грязь из ямы, но она упорно соскальзывала обратно. Сейчас это больше походило на вычерпывание воды, чем на рытьё земли. Я натужно хрипела, задыхаясь и кашляя; горячее дыхание обжигало мне горло. Потрачено столько сил, а результата всё нет… Я должна была добиться большего. Должна была быть сильной, доброй, мудрой… но увы. Сейчас я всего лишь жеребёнок, копающийся в грязи.

— Мне нужен твой мешок… — тихо прохрипела я.

— Пойдём же. Ни к чему тебе мокнуть под дождём, — сказала Секаши, помогая мне подняться.

— Ты слышишь, что я… — начала было я, но тут же запнулась. Ну конечно, она меня не слышала. Она ведь провела жизнь не в относительном комфорте Стойла, а в рабстве на шахте, где её собратья гибли от тяжёлой работы и пуль надсмотрщиков, а сама она потеряла слух. Я глубоко вздохнула и посмотрела ей в глаза.

— Мне нужен твой мешок. А ещё я хотела бы услышать одну историю…

Секаши посмотрела на меня с удивлением. Я взглядом указала на Торн. Зебра без лишних вопросов закусила край своего брезентового мешка и вытряхнула его содержимое прямо на дорогу. Затем она стала рыться в образовавшейся куче странных трав, камней и бутылок.

— И какую же историю рассказать моей дорогой стражнице?

Секаши достала из кучи одну из бутылок и подала мне. Сотрясаясь от кашля, я взяла её, искренне надеясь, что в ней было лекарство.

— Смешную, — ответила я, слегка улыбнувшись. — На самом деле я хотела бы услышать историю про пони, которая не может умереть.

Зебра вновь удивлённо глянула на меня, но тоже попыталась улыбнуться.

— Ах, ну что ж… как ни странно, мне известна такая история. И притом довольно забавная. История эта об Орионе. Был он зеброй, как ты и я… — Тут она замолкла и усмехнулась. — Хотя, пожалуй, не совсем как ты, хе-хе. Вместе с племенем своим кочевал он по степям. Не был Орион ни самым сильным охотником, ни самым храбрым, ни самым умелым. Был он, по правде говоря, самым слабым, трусливым и неуклюжим в племени. И должен был быть недолгим век его. Но всё же жаждал он любви кобылиц и почёта. Хотелось ему быть выше остальных в своём народе.

Пока Секаши рассказывала, я, жутко хромая, подошла к Торн и попыталась насколько могла аккуратно положить её в мешок. Глаза кобылки безжизненно глядели в никуда. Кажется, она не успела понять, что произошло. Я молилась, чтобы последней мыслью крохи было не то, что Рампейдж предала её.

— Прости меня, — прошептала я на ухо Торн. Секаши прервала рассказ, прочищая горло.

— И вот, как и многие молодые жеребцы, неважно, зебры иль нет, сделал глупый выбор он. Взмолился звёздам он однажды ночью, прося их сильным его сделать, храбрым, трепет наводящим. И вняли звёзды мольбе его. Даровали они ему запретные знания, коими никто владеть не должен. И заточил Орион дух свой в камне, а камень сей — в груди своей.

Туго завязав мешок, я уселась на асфальт и посмотрела на Секаши.

— Свой дух?

«А нет ли связи между этой историей и тем, что я только что видела?»

Она кивнула.

— Да. У всего есть свой дух. Вы называете его душой. Это истинное отражение чьей-либо сущности.