Самат Сейтимбетов - Дело Гермионы

А тем временем родственники все ближе, и фотографы уже разворачивают свои аппараты.

Вот ещё немного и подойдут вплотную, и надо что-то делать. И тут решают за меня. Молниеносное движение, которое увидел исключительно потому, что уже вовсю концентрировался. Увидеть — увидел, но среагировать — это надо было бы быть Грюмом. Поэтому я мог только смотреть, как мой якобы отец резко выдёргивает палочку, со снисходительной улыбкой превосходства, и наносит удар.

— Фиендфаер! — негромко, но твёрдо.

Адское Пламя? Но прежде чем начинаю ставить щит, вокруг уже крутится кольцо пламени. Бешеного, ревущего. Живого. В мгновение ока все, кто шёл к нам, и фотографы оказываются пожраны пламенем. Остаёмся только мы, три Чемпиона, не знаю уж почему. Бросить ожерелье на землю, заслав попутное Энгоргио. Попытаться выхватить вторую палочку.

— Экспеллиармус! — и палочка отлетает в сторону.

Виктор уже достал свою палочку, и в него летит следующий закл.

— Вентилабис! — и Виктора швыряет прямо в стену ревущего пламени.

Кидаю взгляд вверх. Пламя закрывает нас куполом, хрен улетишь. Телепорт не работает. Профмастерство того, кто скрывается под личиной моего отца — доказано. Надо что-то делать, но что? На всякий случай закрываю Флёр собой. Но мисс Делакур, разъярённая гибелью родственников, отважно кидается вперёд, закономерно получая что-то невербальное в ответ. Её ударяет, оглушает и вышвыривает в стену пламени. Не в силах удержаться, кастую вслед, протянув обе руки.

— Сфера Спокойствия! — прямо на Флёр.

Вдруг поможет? Адское пламя — это, конечно, Адское Пламя, но скорость полёта высока, там и надо-то, чтобы моя кривенькая Сфера продержалась доли секунды. Опять же, мой закл придаст скорости… ну, надеюсь, на это. Раз-два-три, несколько секунд, и умерла куча народу, а я остался один на один с неизвестным. Теперь-то понятно, что надо было бить первым, но были бы мы все сразу такими умными, как потом, в каком прекрасном мире мы бы жили, о да. Остаётся только надежда, что товарищ злодей решит толкнуть свою злодейскую речь или просто поболтать, давая мне время завершить трансфигурацию.

Взяв в руки Кубок Огня, притащенный для фотосессии финала, злодей улыбается.

— Проходи Турнир в моё время, Кубок был бы моим. Так что заберу своё, по праву сильного!

Болтай-болтай, хотя мог бы и назвать себя.

— Как там поживает мой старый друг Дамблдор? — тем временем продолжается злодейская речь. — Как его здоровье и борода? Или правильнее будет сказать — магия, которой он клялся?

Внезапная вспышка понимания пронзает меня. Вот сам же говорил Гарри — не болтай! Также я понимаю, что мои родители уже мертвы, и рот наполняется привкусом крови. Гадким, медным привкусом, от которого хочется блевать. В голове звенит, ибо понимание — оно такое. Никто меня отсюда живым не выпустит, и от этого мелко дрожат пальцы, и крутит в животе.

Одна надежда — на козыри, и та слабая-слабая.

Продемонстрированная мощь и мастерство — за моими пределами. Надо полагать, что помощь снаружи не пробьётся, пока со мной не закончат. Или… кто там под личиной мамы? Сеет сейчас хаос и разрушение, отвлекая внимание на себя? Или притащила с собой толпу поддержки, и всё равно сеет хаос и разрушение?

Ну, а кто передо мной — понятно из всего сделанного и произошедшего.

— Тёмный Лорд Волдеморт, я полагаю?

Да, попытка удержать голос не удаётся. Вместо бесстрастного, спокойного вопроса, звучит какое-то жалкое, дрожащее подобие. Меня трясёт и потряхивает от эмоций, злости, гнева, страха, адреналина, нежелания умирать, и в результате речь звучит так, как будто меня сжимают за горло. Волдеморт улыбается, видимо, решив, что «девочка» уже обмочилась от страха. Что ж, пускай так считает. Несомненно, он думает, что лишил меня палочки. Пусть расслабится ещё, у меня будет только один удар, и трансфигурация внутри ожерелья почти закончена. Само украшение раздулось, каждый из шариков стал размером с теннисный мяч. Этого хватит для удара, главное — добросить, чтобы не успел поставить щит. Встречный удар от Волдеморта будет мне только на пользу.

Тянуть время, тянуть, пытаясь не сорваться. Не удариться в панику, гнев и полный отвал башки.

Дрожат руки, дрожат ноги и реально тянет описаться. Но нельзя, нельзя поддаваться.

— Да, я — Волдеморт, — улыбается он.

Личина моего отца ещё держится на нём, и такое несоответствие рвёт душу.

— Ах, как это приятно, держать жизнь моего врага в своих руках, — продолжает злодейскую речь. — И самое смешное, что он сам, сам дал это оружие мне в руки!

Нет, он не хохочет злодейски, запрокинув голову. Наоборот, внимательно наблюдает, и ловит взгляд на ожерелье. Переключается на него и заявляет, весьма брезгливо.

— Что, решила сделать себе большое оружие? Больше метательных железок? Мои верные слуги все мне рассказали, о твоих жалких попытках поразить их! Акцио!

Внезапно. Тёмный Лорд манящими чарами подтаскивает к себе ожерелье. Заряженное нужным продуктом, с завершающейся трансфигурацией. Слова о железках означают, что он оперирует событиями годичной давности и не знает о моих успехах в этом году.

Во рту пересыхает. Ладони потеют.

В голове звенящая пустота. Надо решиться. Но это верная смерть. Такая же смерть как та, что наступит от заклинания Волдеморта. Сердце стучит так, как будто хочет прорвать грудную клетку. Смерть, смерть, смерть, звенит в голове, и хочется лишний раз облизать пересохшие и мелко дрожащие губы.

— Но эти фокусы тебе не помогут, девочка, — самоуверенно продолжает Волдеморт, — и сейчас ты умрёшь!

Палочка уже рвётся наружу, а звенящая пустота кружит голову. Прости, жена, простите, дети, так и не доберусь до дома. Не хочу, не хочу! Но спасу тех, кто стал мне дорог и близок в этом мире. Спасу. Палочка уже выходит из рукава. Так надо, во имя Луны!

Шарики ожерелья распыляются в воздух.

— Только в ад я поеду верхом на тебе! ОДАБ!!

24 мая 1995 года. Третье испытание Турнира Трёх Волшебников. Дурмштранг, почётная трибуна.

Гарри занял место на трибуне, предвкушая красивое выступление. Он не видел совместные тренировки Чемпионов, но Гермиона упоминала, что сработались хорошо. Так что можно было ожидать зрелища, с приятными глазу участниками и не слишком смертельными опасностями. Трибуна заполнялась, фотографы снимали Чемпионов, и Гарри подумал, что надо бы купить у них снимок. И ещё сделать совместную фотографию, на память.

Потом к Чемпионам пошли родственники, фотографироваться вместе.

Гарри ещё успел умилиться и подумать, что надо бы с Сириусом сфотографироваться, ведь они — семья! Затем женщина, свернувшая на полпути, между Чемпионами и трибуной, остановилась. Также Гарри ещё успел подумать, что её лицо смутно знакомо, но откуда — осознать уже не успел. На месте Чемпионов закрутилась стена пламени, превращаясь в купол. Ахнул Сириус, донеслись ругательства Грюма. Замешательство на трибунах, да и сам Гарри как-то растерялся. Может это фокус такой от организаторов?