Magenta - Шпеер

В легкие Г. Дж. обжигающим потоком ударила волна кислорода.

— Дыши, ты должен!..

Г. Дж. послушно дышал. Быстро и жадно.

Вонзившись гипнотическим горящим взглядом в его глаза, Северус дышал в одном ритме с ним.

— Ja! Los! Los!

— Я дышу! Для тебя, ради тебя, сволочь!

Гарри протянул трясущуюся руку стереть грязь со щеки сволочи и застыл, ощутив под пальцами липкое и теплое.

Смяв в объятьях Большого Зверя, он горестно взвыл, вжавшись лицом в его мокрое пальто.

— Я не хотел, Шатц!

Вместо ответа Северус вдруг оторвал его от земли, закинул обмякшее тело на плечо и быстрыми шагами пошел к дому.

* * *

Щелкнул выключатель. Отделанную шпоном прихожую с полосатой кушеткой, креслом и ведущей наверх деревянной лестницей залил свет маленьких настенных рожков. Унылый интерьер деревенского дома разнообразило зеркало — вернее, отражение в нем.

Два грязных истерзанных существа, перемазанных кровью, молча таращились на вошедших.

Существо покрупней и погрязней тряхнуло гривой, от чего на пол посыпался песок.

— Scheißdreck! Я хотел сказать — добро пожаловать.

Пнув ногой кушетку и буркнув «дом, милый дом», большое существо скрылось за зеркальной рамой, унося на плече маленькое и дикое, с виноватыми зелеными глазами.

* * *

— Завел опекуна на свою голову.

Северус перехватил добрую руку Гарри с зажатым в пальцах кубиком льда, конфисковал ледышку и принялся водить тающим кубиком по сбитым костяшкам пальцев руки благодетеля.

Лед таял слишком быстро — потрепанные Звери залегли в горячую ванну, маленькую и узкую. Малый Зверь расселся на бедрах Большого, вода едва доставала ему до пояса.

— Отдай! — Гарри попытался вырвать остатки похищенного льда из пальцев Северуса; отвоеванный кубик выскользнул и нырнул в воду. — Черт! Это последний был, Шатц!

— Бог с ним, — Северус обнял любителя криотерапии, утягивая того под воду. — Придется давиться теплым мартини.

— Какой мартини! На твой нос льда не хватило! — Малый Зверь распластался на Большом, обвив его шею руками и горестно разглядывая следы своего злодейства: на скуле Северуса наливался спелым багрянцем загадочный синяк в форме полумесяца, чуть менее яркие отметины буйства украшали плечо, шею пересекали три широких царапины — как Гарри ухитрился нанести такое ранение своими обкусанными до мяса ногтями, он не знал и сам.

— Не удивительно, — фыркнул Северус. — На мой нос надо бы пару ведерок... А на твою пуговицу хватило бы и снежинки.

Раненый Зверь подтянул его поближе, плеснув волной за борт, и поцеловал кончик огорченно шмыгающего носа.

— Liebling-Li, — прошептал он, нежно стискивая его бедрами. — Я с тобой, как чертов лед в ванне. Таю и растворяюсь.

— Твои мозги так точно подтаяли, — пробурчал Гарри, счастливо ворочаясь в его руках. — Как можно было такую гадость придумать, амнезию? Получше ничего изобрести не мог?

Северус поцеловал его в плечо, пощипал губами шею и добрался до уха.

— Что, например? Переломать ноги, чтобы ты покатал меня на инвалидной коляске? — он шутливо укусил Гарри за ухо. — Моя работа не предполагает физической активности. Начальству ничего не нужно, кроме моей головы. Пришлось вывести из строя то единственное, что их интересует. Заодно и тебя прихватить в опекуны. Откровенно говоря, в последнем я не был уверен, может, ты хочешь остаться в «Хоге»? Моя болезнь тем и хороша, что можно выздороветь в любой момент.

Гарри бурно вырвался из его объятий, взметнув фонтан брызг.

— Нет, ты точно ненормальный, Шатц! — на пол щедро плеснуло. — Какой «Хог», я там торчал ради тебя одного! С первых дней понял, что не мое это дело, я бы там все к черту разнес и возненавидел, не будь тебя!

— Не лги себе, Liebster, — мягко сказал Северус, опять укладывая его себе на грудь. (Г. Дж. не особо возражал). — Ты неплохо справлялся. Я тебя только отвлекал. Как и ты меня, впрочем. Вместо того, чтобы праведно трудиться, мистер Поттер, вы гуляли по балкону в любую погоду, дефилируя мимо моего окна. Задумчиво глядели вдаль, опершись на перила и оттопырив зад. Хм!.. Думаете, можно работать в таких условиях? Сказать вам, сколько ошибок я понаделал из-за вас, шеф?

— Я не оттопыривал зад! — не слишком искренне возмутился Гарри. — У вас больное воображение, мистер Снейп! Я просто с балкона смотрел, да!

Он провокационно просунул кончик языка между начавших было возражать губ и тут же забыл, о чем говорил.

Северус не целовал его, а, казалось, священнодействовал, лаская его рот с тихой нежностью, так мягко, медленно и неторопливо, будто собрался посвятить этому остаток жизни.

От легких любовных касаний языков, влажного скольжения в тепле чувственного рта, родного дыхания Зверя на своем лице Гарри разомлел, тихо взвыл и замер, устыдившись собственного воя.

На смену мысли «Шатци-ша, никто не умет целоваться ТАК», пришла другая, пугающая. Гарри оторвался от чудных губ и и взволнованно уставился в прикрытые от удовольствия темные глаза.

— Шатц! Мы говорили о таких вещах... Ты уверен, что здесь... Что вместе с пакетами еды сюда не принесли еще кое-чего?

Северус злодейски брызнул воды ему в лицо.

— Надо же, спохватился, девяносто девятый с половиной. Вместе с пакетами тут побывал эксперт. Помимо амнезии, диагноза «идиотизм» в моей карте пока нет.

Гарри тряхнул волосами, как мокрый щенок.

— Я с тобой теряю бдительность, — буркнул он.

К его негодованию, Северус вдруг возмутительно громко расхохотался, запрокинув голову, так, что даже стукнулся затылком о бортик ванной.

— Бдительный ты мой, оh mein Go-o-ott, — простонал он.

С шумным всплеском Гарри бросился на его вызывающе торчащий подбородок и с тайным удовольствием укусил.

— А я бы вписал «идиотизм» в твою карту, — пробормотал он, мелко кусаясь. — Что за христианские пожертвования этим гадам Шанпайкам? Ты что, сдурел, Шатц? Я уже шел к нему в палату морду бить! Пусть бы меня арестовали, оштрафовали, я его размазать по стенке хотел! Но там уже размазывать нечего было.

Северус перестал смеяться и уставился на него с удивленно-озадаченным видом.

— So was aber... — он стер ладонью мокрые капли с раскрасневшегося лица Г. Дж. и с минуту молчал, разглядывая его со странной задумчивостью.

Гарри сердито сопел, перебирая его волосы и размышляя, как их теперь мыть, и что будет, если пластырь отклеится, шампунь попадет на ранку и... И будь проклят Шанпайк.

— У Стэна двое детей, — Северус обнял его и вздохнул с явным удовольствием. — И жена. В чем их вина? Его посадят по обвинению в государственной измене, а это не шутки. На материальную компенсацию семье можно не рассчитывать. Мои деньги — так, чепуха.

— И ты мне говорил, что ты злой?

Северус посмотрел на Г. Дж. одним из непонятных взглядов из своего тяжелого черного арсенала.