Serpensortia - Фанфик Everything I am

— Я только хотела уточнить…

— Что ж, я так и понял, — согласно кивает Флитвик, — садитесь. Да, Приворотные чары являются разновидностью Скрепляющих. Думаю, нет нужды объяснять вам, взрослым людям, что они являются запрещенными к использованию и за их применение налагается серьезное взыскание или крупный штраф, если речь идет не о школе.

Шум голосов заглушает последние слова; главный вопрос, который можно разобрать в общем гаме — «почему?». Флитвик повелительно поднимает руку:

— Тише, пожалуйста. — После воцарившейся тишины он говорит очень негромко, так, что задние ряды вынуждены напрячь слух:

— Чувство, которое призваны генерировать Приворотные чары, мы привыкли называть любовью. Это не так. Любовь стихийна, непредсказуема, однако гораздо реже становится причиной душевных мук, нежели страсть, с которой ее часто путают.

Данное заклинание вызывает именно страсть. Тяжелую зависимость, невозможность обходиться без другого человека, неспособность ни на чем сосредоточиться, кроме предмета своего желания — необязательно плотского. Человек лишается внутренней свободы, его поступки и чувства подчиняются одной цели: принадлежать другому человеку и получить его в свое владение. Истории известны случаи, когда объект страсти попадал в руки того, на кого когда-то наложил заклинание. Все эти случаи закончились печально. Для обеих сторон.

Не стоит путать любовь и страсть, господа. Любовь никогда не возникает на пустом месте, она оправданна: жизнью, цепью совместно пережитых обстоятельств, дружбой, наконец. Если такой основы нет, никакое приворотное заклинание не сделает ваш дом счастливым, пусть вы обретете власть и станете желанны для человека, которого стремились залучить.

Поэтому, мисс Торп, Приворотные чары признаны опасными и неприменимыми в нашем обществе. Несмотря на то, что они плохо поддаются распознаванию, опытный маг всегда сможет найти их, снять и увидеть отпечаток магии того, кто наложил заклинание.

Всегда трижды подумайте об оправданности подобного шага, — вновь обращается Флитвик ко всем нам, — и поищите любые другие узы, могущие соединить вас с человеком, к которому испытываете влечение.

Я сижу, невидяще уставившись на пергамент с конспектом перед собой, и не могу перестать повторять про себя услышанное. Любовь и страсть… Я всегда считал их одним и тем же. Оказалось, я был не прав.

А как классифицировать влюбленность?

А то, что было у меня с Симусом?

А просто секс, от которого хочется петь и прижиматься к теплому телу человека, лежащего рядом?

Странно, что Флитвик вдруг прочел нам лекцию по этике. Обычно за ним подобное не водится. И странно, что меня это так зацепило.

Встать, откашляться и спросить: «Сэр, а секс относится к которой из категорий? Или можно не беспокоиться по этому поводу, потому что он не то и не другое, и не ломать голову?»

Внемли последнему, Гарри. Полпары таращиться на лист бумаги, изо всех сил не думая о том, что лезет в мысли… Наверное, сказывается интенсивная подготовка к экзаменам. Сплю с открытыми глазами.

— Гарри, — Гермиона проводит рукой перед моим лицом, — ты в порядке?

— В полном, — откликаюсь я без должной уверенности в голосе, — как там точно звучит это заклинание, Цементирующее?

— Поддерживающее, — смеется она.

Рон даже не улыбается.

* * *

— В какой последовательности нам поставят экзамены, не знаешь?

Гермиона снова идет между нами, служа связующим звеном. Мы с Роном не разговариваем. Если ему хочется дуться, это его дело.

Я чувствую себя задетым. Мне кажется, его слова о моем выборе любовника как-то перекликаются с теми давними, брошенными Финниганом у подножия лестницы, ведущей из подземелий. Пусть Симус тогда попал пальцем в небо, я все же набил ему морду. А Рон… Не драться ведь с ним, в самом деле. Он даже не понял, что оскорбляя Снейпа, оскорбляет меня. Хотя когда Гермиону обзывают «грязнокровкой», он это понимает прекрасно и реагирует соответственно.

— Я думаю, что если бы ты глянул на расписание экзаменов, висящее в Гриффиндорской гостиной, ты был бы в курсе, — излишне жизнерадостно отвечает мне Гермиона, — насколько я помню, там стоят Чары, Травология, Трансфигурация, Высшие Зелья и Астрономия — если по тому профилю, по которому ты учишься, Гарри. У меня несколько другой набор, а у Рона я просто не помню навскидку.

— Почему меня это не удивляет, — бросает Рон в сторону.

— Меня же не удивляет, что ты не помнишь последовательность собственных экзаменов! — возражает Гермиона, нахмурившись, — ты все время забываешь, хотя каждый день меня спрашиваешь!

— Я спрашиваю каждый день, и ты до сих пор не выучила, а как он спросил, так наизусть отбарабанила!

Мы останавливаемся посреди коридора. Гермиона поворачивается к Рону и очень чистым голосом осведомляется:

— Рон, если ты встал не с той ноги, должна ли я сделать на это скидку?

— Не делай, — он прищуривается, — я тебе ценный совет дам. Попроси Гарри взять тебя с собой на свидание. Третьей будешь, ощущениями новыми обогатишься…

Звук хлесткой пощечины слышен, наверное, не только мне. К счастью, наши сокурсники уже ушли вперед, вокруг нет знакомых лиц и в галерее не слишком людно.

Что мы все, с ума посходили? Вчера я на Снейпа кидался, сегодня мои друзья, того и гляди, вдребезги разругаются…

Я стою и вижу нас словно со стороны. Рон качает мотнувшейся от удара в сторону головой, тяжело смотрит на нас и готовится уйти. Гермиона хватает его за руку. Он оборачивается, наверное, надеясь на извинения. Но никак не на то, что слышит.

— Ты просто дурак, Рональд Уизли, — четко произносит Гермиона, — если думаешь, что можешь говорить все, что вздумается, нам — своим друзьям. Если мы тебе больше не подходим, так и скажи, не стесняйся, но учти: если ты позволишь себе хоть одно слово о Гарри за его спиной, я… Ты знаешь, я много заклинаний выучила. Ты точно пожалеешь.

— Ясненько, — цедит Рон, — уже в курсе, значит? Шею успели вылечить?

— Успели, — зло говорю я, сдерживаясь, чтобы не продолжить начатое Гермионой.

— Замечательно. Рад за вас. Знаешь, Гермиона, не ожидал найти в тебе такую поборницу… как бы это назвать…

— Скажи прямо, — предлагаю я, не мигая сверля его глазами.

— Да черт с вами. Не хочу, — он машет рукой и отворачивается, — не скажу я никому.

Он, сгорбившись, уходит, а Гермиона в растерянности поворачивается ко мне:

— Ты хоть что-нибудь понимаешь?

— Кажется, понимаю, — отвечаю я и даже улыбаюсь.

— Он примет это, Гарри, должен принять, — расстроенно бормочет она, не слушая, — Рон же всегда говорил, что ему безразлична ориентация…

— Вы что, обсуждали меня? — я практически не чувствую удивления.