Serpensortia - Фанфик Everything I am

Я хочу думать о нем только в настоящем времени. Когда вижу перед собой. Мне это и так не особенно удается.

Прошлый вечер — точнее, ночь — отголоском собственного стона отдается в голове, и щеки вспыхивают. Это не должно повториться. Я не должен допускать этого. Даже если мое тело не нашло ничего умнее, как предать меня сегодня прямо там, когда его волосы задели мое лицо.

Я должен быть сильнее этого — иначе мне вновь будет стыдно.

— А жаль.

Любопытство Рона. Наверное, это одна из определяющих черт гриффиндорцев — недаром все Уизли учились и учатся именно здесь.

— Почему жаль?

— Ну…

— Рональд, умоляю тебя, прикуси же наконец язык!

Все, у Гермионы лопнуло терпение. Мне повезло.

— Неужели надо обязательно озвучивать все свои соображения и домыслы! Ты что — не понимаешь, что это может быть неприятно?

— Гермиона, ну что ты кипятишься, — примирительно начинает Рон, но ее уже понесло:

— Я кипячусь? Я просто не понимаю, какое, собственно, тебе дело до предпочтений Снейпа. Тебя сильно волнуют предпочтения Гарри?

Вопрос ставит Рона в тупик, и я чувствую, что начинаю улыбаться.

— Нет, не волнуют… Но он же мой друг, а речь идет о…

— Ну да, если он твой друг, то он может быть хоть с двумя парами ушей, хоть нетрадиционных взглядов, а в случае со Снейпом это будет считаться извращением — так, что ли?

— Ээ…

— Позволь мне закончить. Нет ничего ни стыдного, ни особенного в том, что кто-то любит представителей своего пола. Спрашивать об этом по меньшей мере неуместно. Я думаю, даже если слухи насчет Снейпа — правда, ему ничуть не легче найти себе партнера или любимого человека, чем Гарри! И они могли бы в этом друг друга понять!

— Почему?

— С чего ты взяла?

Мы одновременно задаем вопросы и смотрим на Гермиону, одинаково приоткрыв рты. Она отвечает скептическим взором:

— Мальчишки! Неужели вы за все эти годы так и не поняли, что Снейп человек гордый и замкнутый? А при такой работе, — она делает многозначительную паузу, намекая на Орден Феникса, — ему и вовсе не до того, чтобы подумать о себе. К тому же завязывать отношения, когда каждый твой день может стать последним — это… О, прости, Гарри! — спохватывается она.

Я трясу головой, показывая, что все в порядке, потом встаю с дивана и подхожу к камину.

Ну да. Все верно. Когда каждый день может стать лично для тебя последним, нет времени на долгие ухаживания и изящные прелюдии, неважно, гей ты или натурал. Это слишком рискованно, можно не успеть.

Проще забраться в чужую постель и предложить заняться сексом.

Или никого не искать, ни с кем не сближаться — безопаснее и вернее. Никто не ударит в спину, назвав «слизеринской подстилкой».

Быть одному проще — я полагал, это только мое открытие. Только мое представление о покое, горькое, зато надежное. Мое личное, никем не открытое ноу-хау.

А что если я ошибаюсь?

— Во все времена магические войны не обходились без участия магглов. Естественно, для них картина выглядела несколько иначе, чем для непосредственно сражавшихся волшебников, однако разрушения маггловского и магического миров, пересекающихся, но в маггловском случае не подозревающих друг о друге, были сопоставимы. Я бы сказал, что магглам доводилось тяжелее: волшебное общество легче восстанавливает свои институты и коммуникации.

Таким образом, возродить систему управления или заново возвести разрушенный проклятиями замок, имея под рукой многовековые институты и волшебные палочки, несравнимо проще, чем пытаться создать новое общество или восстановить разрушенный город.

Тем не менее маги никогда не пытались оградить простых людей, не наделенных волшебными способностями, от последствий своих битв. Примерами тому полна новейшая история магии, включающая в себя последнее столетие — так называемый маггловский «Двадцатый век». Мы уже изучали причины и предпосылки Большой Магической, отразившейся на большей части населения планеты как Вторая Мировая Маггловская Война. Думаю, нет нужды останавливаться на этом вопросе подробнее. Тема включена в экзаменационные билеты, и вам предстоит осветить ее на экзамене, до которого, смею напомнить, осталось меньше календарного месяца.

— Профессор Бинс, — разрывает не совсем дремотную, но все же сонную тишину голос Гермионы, — вы сказали, что маги не пытались оградить простых людей от последствий войн в магическом мире. А почему?

Профессор-призрак в недоумении поднимает голову. Ему редко задают вопросы, и почти всегда это делает один и тот же человек. Убедившись, что не ошибся, он кивает Гермионе и неторопливо отвечает:

— Таких попыток не предпринималось потому, мисс Грейнджер, что нередко отправной точкой для открывающихся военных действий служило появление харизматической личности. До определенного срока человек жил обычной жизнью, потом у него рано или поздно открывались магические способности, и он поступал в одну из волшебных школ или академий.

Таков пример, скажем, Адольфа Гитлера. Все мы знаем, что он закончил Дурмштранг, а затем, пользуясь полученными навыками и опытом, направил свои силы на достижение глобальной власти. К счастью, у него не хватило сил воевать на два фронта достаточно долго. Мир маггловский и мир магический были вынуждены объединить усилия для того, чтобы остановить его.

Я помню мистера Гитлера в юности, мне доводилось бывать в Дурмштранге с лекциями. Невзрачный студент с неукротимой жаждой знаний. С его стремлением к контролю над человеческой цивилизацией мы столкнулись значительно позже. К этому времени он был исключен из школы за попытку убийства. Он не остался в магическом мире, предпочтя сконцентрироваться на достижении контроля над магглами. Создал легенду, позволившую ему обойтись без прорех в биографии, кажется, приписал себе обычное школьное образование — и содрогнулась вся Земля.

Вот и ответ на ваш вопрос, мисс Грейнджер: маги не считают своим долгом защищать магглов, поскольку именно из их среды рождаются самые Темные маги. Мы не можем не обучать детей с магическими способностями, рожденных в маггловских и смешанных семьях, это означало бы по сути отрезать магглорожденным дорогу к обучению и развитию их главных талантов. Как итог, они знают о существовании нашего мира и оказываются сильнее и конкурентоспособнее в том, из которого вышли.

Гермиона краснеет, а я прислушиваюсь к шепоту, раздающемуся с парты Малфоя.

Бинс продолжает, видимо, увлекшись:

— Именно эту ситуацию когда-то предсказывал Салазар Слизерин, предлагая ограничить таким детям доступ к обучению в Хогвартсе. Не нужно далеко ходить за примером его, как ни печально это признавать, правоты. В наше время жив волшебник, который происходит из маггло-магической семьи и является сильнейшим из ныне живущих, с самой яростной жаждой власти, какую видело наше общество. Магглы пока не знают его имени, но мы знаем. Это…