Linnea - Трусость, предательство, побег

Произвольно раскрыв ее, Гарри погрузился в чтение, совершенно не воспринимая того, что читает.

«Предательство уже указывает на любовь. Нельзя предать знакомого» [9] Марина Цветаева , - фраза неожиданно привлекла его внимание. Он стал пробегать глазами предложения, пытаясь вникнуть в их смысл. «Предатели предают в первую очередь самих себя» [10] Платон , - эти слова вызвали у юноши горькую улыбку.

Мой разговор с матерью Сириуса… Мне кажется, что мне все приснилось, но я помню каждое слово. Почему она увидела то, чего не заметил больше никто? Она сказала, что мое желание — это трусость. Но ведь это также и предательство. Если я брошу всех, кто столько для меня сделал, значит, я предатель? Да, предатель. И что? Почему меня не волнует, что я трус и предатель, что я готов так легко сдаться и просто уйти? Почему?

Когда случилось так, что я перестал мечтать? У Дурслей я всегда мечтал. Я мечтал, что однажды придет какой-нибудь мужчина и скажет, что он мой отец, что теперь все будет хорошо. Я мечтал хоть однажды найти под подушкой настоящий подарок. У меня всегда были мечты и желания. Почему теперь их нет? Когда я перестал чувствовать? Когда перестал мечтать? Я и сам этого не заметил.

Я всегда старался не показывать, как мне больно. И что теперь? Теперь я уже настолько привык улыбаться, когда внутри одна только боль, что уже ничего другого не умею. Почему я не могу пойти к Дамблдору или Сириусу и сказать им, как мне на самом деле плохо? Может быть, потому, что я не верю, что они меня услышат? Ведь я пытался им сказать. Правда, пытался.

Как же хочется просто закрыть глаза и уснуть и больше никогда не просыпаться.

Я еду в Хогвартс… Не так давно этот замок был для меня домом. Туда я стремился всей душой и сердцем. И когда же я перестал чувствовать зов этого замка? Когда перестал считать его домом? В прошлом году? Иди еще раньше? Как можно считать домом то место, где вся твоя жизнь — это борьба за выживание? Я так устал. И я не хочу в Хогвартс. Меня там не ждет ничего хорошего. Я точно знаю. Ведь там всегда случается что-то плохое. Почему этот год должен быть исключением?

И директор… Он меня боится? Почему? Почему он так старательно отводит от меня взгляд? Почему старается находиться рядом со мной минимальное количество времени? Они думают, я этого не замечаю? Я, может быть, пока еще ребенок, но не дурак же.

Не хочу туда! В любое другое место, только не туда. Господи, даже к Дурслям, только не в Хогвартс.

Его взгляд снова опускается на раскрытую книгу. Глаза пробегают по строчкам. «Из тех, кто может тебя предать, самый вероятный — ты сам» [11] Степан Балакин . Гарри горько усмехнулся. Да, он был согласен с этим изречением, как и с двумя другими. Без сомнений, это леди Блэк подсунула ему книжку через Кричера. Она пыталась его отговорить от опрометчивого и глупого поступка? Может быть.

В купе вернулись друзья. Не преминул почтить их своим вниманием и слизеринский принц. И только тут Гарри понял, насколько же ему тяжело изображать гнев, ярость, да и вообще какую-то реакцию. Малфой всегда вызывал в нем бурю, желание со всей силы съездить по этой смазливой мордашке, подправив ему аристократический нос. А сейчас? Он еле заставил себя отреагировать по обыкновению. К Малфою осталось только равнодушие. Не будь здесь друзей, Гарри так бы и смотрел в окно, совершенно игнорируя присутствие в купе слизеринцев. Это должно было бы его напугать. Но не напугало. Ему было все равно. Уже совершенно все равно. Он устал.

«Время человеческой жизни — миг; ее сущность — вечное течение; ощущение смутно; строение всего тела бренно; душа неустойчива; судьба загадочна; слава недостоверна. Одним словом, все, относящееся к телу, подобно потоку, относящееся к душе — сновидению и дыму. Жизнь — борьба и странствие по чужбине; посмертная слава — забвение. Но что же может вывести на путь? Ничто, кроме философии» [12] Марк Аврелий. Идеализм , - Гарри обдумывал эти слова, пока ехал в карете, и потом, когда сидел в Большом зале. Они запали ему в душу. Он уже почти принял решение, почти… Но появилась она.

«Я был прав, ничего хорошего меня здесь не ждет, — горько подумал он про себя, направляясь в гостиную Гриффиндора. — Не хочу быть здесь, не хочу».

Первая ночь в этом учебном году. Первая ночь в Хогвартсе после каникул. Первая ночь, когда не хочется спать, несмотря на то, что завтра рано вставать, что завтра начнутся занятия.

Гарри сидит на подоконнике. Он так просидел целое лето. Сидит, уткнувшись лбом в холодное стекло.

«Почему, даже несмотря на жару и палящее солнце, стекло остается холодным?» — какие-то странные и совершенно неуместные мысли. Они скачут с одного на другое, словно разум не может совладать с объемом информации. Он задает себе вопросы, на которые не знает ответа. Возможно, маги и отвечают на них, но он понимает, что научное объяснение этому есть только у магглов.

Сильный всхрап отвлек его от бессмысленного созерцания. Гарри повернулся и окинул комнату долгим, немного пустым взглядом. Здесь спали четверо его однокурсников. Рядом с его кроватью стояла кровать Рона. Именно он и храпел. Чуть дальше располагался Дин. С другой стороны от кровати Гарри стояла кровать Симуса, и отдельно от всех, вне рядов — Невилла. Сейчас все спали. Но Поттер помнил разговор перед тем, как они все легли спать.

Гарри горько усмехнулся. Министерство постаралось представить его в наихудшем виде. Вот и некоторых детей не хотели отпускать в Хогвартс только потому, что здесь будет он, Гарри Поттер. Слышать такое из уст ребят, с которыми делишь одну спальню больше девяти месяцев в году, было больно.

«Я так устал, — тяжело вздохнул юноша. — Я не хочу бороться с Амбридж, выслушивать шепотки за спиной, чувствовать косые взгляды. Я ничего это не хочу».

Решение пришло как-то сразу, выкинув из головы все другие мысли.

Мягко соскользнув с подоконника, Гарри подошел к своей кровати, открыл сундук, вытащил оттуда отцовскую мантию-неведимку и карту, взял с тумбочки палочку и тихо покинул спальню. Никто из его однокурсников не проснулся.

В первую школьную ночь патрулей еще не было. Следя по карте за передвижениями преподавателей, которым тоже не очень-то и хотелось совершать ночные прогулки по коридорам Хогвартса, Гарри добрался до ванной старост. Наверное, удача или, наоборот, невезение были на его стороне. Но дверь в ванную была чуть приоткрыта. Скрытый мантией-неведимкой, юноша заглянул в дверь. Комната была пуста. Поттер проскользнул внутрь, дверь за ним мягко щелкнула.

«Значит, так тому и быть», — вздохнул юноша.

Он подошел к большой ванне, выложенной в полу. Это была не столько ванна, сколько небольшой бассейн. Гарри уверенно открыл краны. Он с легкой улыбкой наблюдал за водой, заполняющей резервуар. Никаких мыслей в голове не было. Все его состояние дышало покоем.