Magenta - Практика по Магловедению

— Не мне. Лонгоботтомам, Фрэнку и Алисе! У вас хватит на двоих?

— Мне нет дела до Лонгботтомов, — буркнул Снейп.

— Северус, не притворяйся хуже, чем ты есть! — воскликнул Драко. — Раньше мне было плевать на Лонгботтомов, но я не задумывался, как страшно, когда близкий человек тебя не узнает… И Гилли тебя просит, и я прошу. Ну пожалуйста, — он вдруг встал, подбежал к профессору и обнял его за шею, безжалостно измазывая сливками любимую мантию Снейпа: — Мы оба тебя просим!

— Хорошо, хорошо, — поспешно сказал Северус, отталкивая от себя Драко, пока тот не почувствовал нездоровый интерес к происходящему некой части его тела, этой самой мантией скрытой.

— Спасибо, — обрадовался Драко. Он вдруг полез в какой-то пакет возле кровати, выудил оттуда еще один тюбик сливок и протянул его Северусу: — Держи. Это для Гарри, — сказал он.

Чувствуя себя последним идиотом, Снейп спустился вниз, где полулежал в плетеном кресле подвыпивший Люциус, в блаженстве покуривающий загадочное сухое зелье.

— Наливай, — обреченно сказал Снейп.

*****

Теплоход «Симфония» издал низкий протяжный гудок и неторопливо отошел от Вестминстерского причала. Вслед отплывающему теплоходу доносились звуки провожающего оркестра.

Гарри и Северус стояли на палубе, опираясь на фальшборт, и глядели вниз на сверкающую воду в отражениях огней. Гарри положил свою ладонь поверх руки Снейпа.

— На каждой практике ты обещал мне эту прогулку. Почему? — с любопытством спросил он. — Почему теплоход, а не Лондонский Глаз, к примеру?

Северус вздохнул.

— Помнишь, я сказал тебе, что давно… думаю о тебе. На самом деле ты был в моих мыслях с той секунды, как переступил порог Большого зала. Но однажды, когда я перестал видеть в тебе только ребенка…

— Когда это? — Гарри сжал пальцами его руку. Он больше не глядел на огни вечернего Лондона. Он смотрел в лицо Северуса, тонул в черных печальных глазах, околдованный странной нежностью и горечью, спрятанной в самой глубине.

— Тремудрый турнир, — сказал Снейп. — Я не знал, что я чувствую к тебе… до этого не знал, Гарри, — он вдруг схватил юношу за плечи и сжал почти до боли. — Я чуть не обезумел, пока ты испытывал судьбу в проклятом турнире! И потом чуть не сошел с ума, когда понял… что ты для меня значишь, — тихо добавил он и прижал к себе юношу, так крепко и нежно, что Гарри вдруг подумал — если бывают на свете счастливые люди, то он — один из них.

— Мне казалось, ты совсем на меня не смотрел, — прошептал Гарри. Он лег щекой на грудь Северуса, касаясь треугольника нежной кожи в вырезе рубашки. — Ну, а при чем тут теплоход?

— Когда турнир закончился, я аппарировал в Лондон… — Северус замялся, отгоняя воспомниания о гей-клубах и безуспешных поисках зеленоглазых четырнадцатилетних мальчиков. — Не знаю, зачем, я просто взял билет на «Симфонию»… Стоял на этой самой палубе и не мог ни о чем другом думать, только о тебе, Гарри. И пообещал себе, что когда-нибудь ты разделишь со мной… эту красоту, — вздохнул Снейп, навязчиво думая о другом.

— Только красоту разделить? — улыбнулся Гарри, любуясь, как порывистый ветер играет с волосами Северуса. — А каюту?

— Гарри, — Северус обнял его и прошептал в самое ухо: — Я знаю, что ты хочешь. Но еще я точно знаю, что ты боишься этого, — совсем тихо добавил он.

Гарри открыл рот. Его глаза испуганно расширились, он так растерялся, что не сразу нашелся, что сказать.

— Откуда ты … как ты узнал? Противный хитрый легилиментор! — он спрятал лицо на груди Снейпа.

— Я не использовал легилименцию, — покачал головой Северус.

— Как ты тогда узнал? Я приставал к тебе по всем правилам! — с обидой сказал Гарри.

Снейп криво улыбнулся.

— Может, поэтому и узнал. Не надо по правилам, в любви нет никаких правил, — он запустил пальцы в волосы Гарри, и юноша почувствовал столько нежности в этой простой ласке, что из его груди вырвался вздох облегчения.

— Драко такой опытный, раскованный, — он поднял на Северуса взволнованный взгляд: — А я — трус…

— Ты не трус, и ты это знаешь. Не сравнивай себя ни с кем и никогда. Если ты думаешь, что я приглашаю тебя играть в какую-то игру, правил которой ты не знаешь, то, уверяю, это не так. А именно то, чего ты боишься, совсем не обязательно делать. Пусть будет только то, чего ты сам захочешь.

— Ты это серьезно? — удивленно спросил Гарри.

— Можешь сам придумать правила. Что хочешь, то и делай, — прошептал ему на ухо Северус.

— А если тебе не понравятся мои правила? — лукаво спросил Гарри, прижимаясь к профессору еще крепче и уже чувствуя бедрами твердое опровержение своих слов.

— Это следует проверить, — пробормотал Северус.

Они спустились в каюту. Гарри повис на шее у профессора и прошептал:

— Северус, а можно мне сделать то… о чем я мечтал… давным-давно? Еще до турнира.

Вместо ответа Снейп осторожно снял его очки и покрыл лицо поцелуями.

— Тебе все можно, — сказал, наконец, он, раздумывая, о чем таком мечтал Поттер давным-давно.

Вопросительно глядя в черные затуманенные желанием глаза Северуса, Гарри медленно опустился на колени. Его пальцы коснулись пряжки на ремне профессорских брюк. Черные глаза Снейпа распахнулись в изумлении.

«До турнира! Сколько времени упущено», — мелькнула и погасла последняя мысль в сознании профессора.

Через полчаса Гарри извивался на постели, как уж.

— Умоляю, сделай это! — стонал он. Ему казалось, в его теле нет ни одной клеточки, которая не просит о помиловании. Три пальца — это ничтожно мало, осознал он, и желание сжигало его огнем, лишая воли и отнимая остатки контроля.

— Кто-то боится, — коварно напомнил Снейп, поглаживая подушечками пальцев что-то такое внутри тела юноши, от чего его возбуждение стало буквально непереносимым.

— Не-е-ет! — выкрикнул Гарри. В эту секунду он не побоялся бы и вторжения коня.

Сострадание было не особенно свойственно Северусу Снейпу, но на этот раз его сердце дрогнуло.

Милосердие вошло в тело юноши плавно и нежно, и хотя надолго его не хватило, Гарри, захлебываясь криком долгожданного наслаждения, впервые в жизни по-настоящему понял, как велика награда за смелость.

*****

Глава 33. Магия Любви

Так роскошно Большой зал не украшали, пожалуй, со времен Основателей. Пространство трапезной пришлось магически расширить, чтобы вместить всех предполагаемых гостей. Под сводами зала всеми цветами радуги сияли свечи, они пребывали в плавном движении, составляя новые и новые узоры. Казалось, потолок превратился в фантастический радужный калейдоскоп. В центре зала, сотканная из света крохотных красных огоньков, горела цифра сто двенадцать: возраст расцвета сил волшебника Аберфорта.