Magenta - Практика по Магловедению

— Почему это мы должны убрать знамена факультетов? — сердито спросил Альбус Дамблдор. — Мало того, что на праздник приглашен Риддл со своей сворой, так еще и это!

— Гэндальф не разделяет волшебников ни по убеждениям, ни по полу, ни по возрасту, а уж тем более по такой чепухе, как принадлежность к факультету, — сказал Аберфорт, наполняя серебристым свечением маленькие букеты одуванчиков.

— Хочешь сказать, студенты будут обедать рядом с преподавателями? — почесал бороду Альбус. — И гнусные Упивающиеся усядутся рядом с членами Ордена Феникса, как волки с ягнятами?

— Именно так, — спокойно сказал Аберфорт, любовно расставляя одуванчики в стеклянные вазы в виде медуз.

— Тогда я сяду с Томом, — сказал Альбус. — Слава Мерлину, я ему вроде бы ничего уже не должен.

— Да на здоровье. Жаль, что Великое Перемирие прекратится, как только Гэндальф вернется в Валинор.

— Надеюсь, он тут не задержится. Перемирие — не что иное, как самообман.

— Ты не прав, Альбус. Перемирие дает волшебному миру ощутить свое единство. Борьба Тьма и Света была, есть, и будет, но, так или иначе, мы живем на одной земле. Гэндальф приходит, чтобы напомнить нам об этом.

— Куда всунуть эти розы? — спросил Гриндевальд, прижимая к животу ворох крупных роз и оглядываясь в поисках вазы.

— Себе в зад, — буркнул Альбус.

Геллерт задумчиво потрогал пальцем трехдюймовый шип.

*****

Никто еще не видел знаменитого волшебника, но его магия уже заполнила Хогвартс. Казалось, сам замок ожил: лестницы издавали звуки, похожие на игру гармоней, портреты невесть каким образом покинули свои рамы и собрались на стенах Большого зала, скользя по украшенным цветами и лентами стенам, свечи перемигивались и даже хихикали, чего за ними раньше не водилось. На самым необычным было то, что никому не хотелось ссориться.

— Гэндальфа еще нет, но по замку уже гуляют Чары Дурносмеха, — сказала Макгонагалл, поправляя скатерть.

— Это еще что? — удивилась Сибилла Трелони.

— Попробуйте сказать какую-нибудь гадость, Сибилла, — мурлыкнула Макгонагалл.

Трелони наморщила лоб и задумалась.

— Не знаю, ничего в голову не приходит, разве что пророчество на понедельник… Вон профессор Снейп, он специалист по гадостям.

— Северус, как я выгляжу? — с невинным видом спросила Макгонагалл, припудривая свесившиеся кошачьи усы.

— Гэндальф не из пугливых, — сказал Снейп и вдруг захохотал, распугав стайку первокурсников. Профессор пытался что-то сказать, но его душил смех. Он повалился на стул и минут пять трясся от беспричинного хохота.

— Смотрите, профессор Снейп смеется, — с благоговейным ужасом перешептывались ученики. — Что-то сдохло в Запретном лесу.

Профессор Трелони, собравшаяся было изречь тягостное пророчество на понедельник, передумала. Только сейчас она заметила, что Гриндевальд, Альбус, Филч и еще несколько человек буквально корчатся от смеха.

Зал понемногу заполнялся учениками, преподавателями и гостями. Все рассаживались как заблагорассудится, — возможно, это тоже было влиянием магии Гэндальфа. Филиус Флитвик попытался было собрать свой хор, но дети куда-то разбежались, и на ступеньки для хора запрыгнул невесть откуда взявшийся светящийся козел с ромашкой за ухом. Козел гнусаво проблеял какую-то мелодию, подозрительно смахивающую на гимн Хогвартса, и, оставив на ступеньках совершенно немагическую кучку, взвился под потолок, сделал несколько кругов, и, наконец, присмирел, мирно жуя радужные свечи.

Заиграла музыка: из развешанных по стенам цветочных гирлянд вылетели маленькие феи и заиграли на тонких флейтах-травинках и крохотных банджо из рябинных ягод.

Внезапно двери Большого зала с грохотом распахнулись, и в зал широким шагом вошел Том Риддл в совершенно невероятном наряде: на нем была белоснежная мантия с красным крестом, напоминающая тунику крестоносца. Упивающиеся также были в белом.

— Сукин сын, Том, ну ты и вырядился! — возмутился Альбус Дамблдор и вдруг согнулся пополам, трясясь от смеха и хватая ртом воздух.

— На себя посмотри, старый пердун, — ответил Риддл и вдруг зашелся от хохота, вытирая слезы и по-женски взвизгивая.

Шатаясь от собственного регота, Риддл дошел до Дамблдора и шутливо ткнул его кулаком в плечо. Подвывая от смеха и едва дыша, оба повалились на соседние стулья. Альбус попытался отпить глоток тыквенного сока, но не сдержался и прыснул, от чего тыквенный сок выстрелил из директорского носа прямо в гордо выпяченную грудь Петтигрю. Возмущенные слова Хвоста потонули в его собственном хохоте. Вскоре половина зала корчилась над тарелками, вытирая слезы смеха.

Внезапный удар невидимого колокола привел всех в чувство. Двери зала медленно отворились, и в зал вошли двое — именинник Аберфорт и почетный гость всего магического мира — волшебник Гэндальф.

Поначалу все взгляды устремились на Аберфорта. Некоторые даже приняли его за самого Гэндальфа — Аберфорт был совершенно неузнаваем в струящейся серебристой мантии и шапочке, расшитой золотыми якорями. И только потом присутствующие заметили обычного с виду белобородого старика в простой черной мантии, шедшего следом за именинником и улыбающегося всем, с кем встречался взглядом.

Все вскочили на ноги. Раздались крики, свист и шумные хлопки.

Дойдя до середины зала, Гэндальф поклонился и поднял вверх ладонь.

Наступила тишина. Все взгляды были прикованы к самому обыкновенному с виду старику в скромной мантии. Но стоило ему заговорить, как обволакивающие чары неведомого обаяния коснулись каждого — так проникновенно звучал его голос, так приятно светилось улыбкой лицо, и каждому казалось, будто взгляды и слова удивительного гостя обращены именно к нему.

— Сегодня счастливый день, — тихо сказал Гэндальф, и все отчего-то заулыбались: день был и вправду необыкновенный. — Я рад всем вам, мои дорогие. Я рад тому, что у нас есть прекрасный повод для праздника и веселья — день рождения моего друга и ученика, Аберфорта Дамблдора.

Все опять зааплодировали, но смолкли, как только волшебник вновь заговорил.

— Я не мастер красивых слов и цветистых речей. Скажу одно: пусть всегда нас объединяет Любовь и собирает вместе под своим крылом. Пусть каждый из нас хоть однажды изгонит из сердца печаль и впустит туда маленький огонек любви и благодарности. Посмотрите друг на друга — мы суть одно. Не в моей власти продлить драгоценные мгновения дружбы и любви, но это — в вашей власти. Пусть в ваших сердцах навсегда останется этот день, как память о том, что в наших и только в наших руках магия мира и любви. Волшебный день, один раз в тысячу лет, когда не прольется ни единой слезы, ни единой капли крови, — это мой подарок всем вам. За здоровье именинника! За здоровье всех и каждого! — выкрикнул Гэндальф.