rakugan - Коридор

— Да.

— Белла должна немедленно перестать пить, и ты тоже. Одна капля спиртного — и я выхожу из дела.

— Хорошо.

— То же касается посещения притонов, драк в пабах, приводов в аврорат и тому подобного.

— Конечно.

— Тогда я даю вам неделю, чтобы привести в порядок себя и дом. За это время подберу материалы, подумаю, на чем построить дело, а потом начнем готовить документы.

Он откинулся на спинку стула и обреченно вздохнул.

— Знал бы ты, как я жалею, что тридцать лет назад не утопил тебя в детской ванночке…

— Теперь уже поздно, — заметил я.

— Вот именно, — мрачно ответил Рабастан. — И потому я обречен мучиться с тобой всю жизнь. А теперь, я так чувствую, еще и с этим… Поттером, будь он неладен.

Я улыбнулся, когда брат на меня не смотрел.

Басти согласился — хорошо. Значит, полдела сделано.

III.

20 января 1985 года.

Нарцисса сидела в плетеном кресле, накинув плед на колени, и выжидательно смотрела на меня.

В оранжерее было тепло, даже жарко, но по Нарциссе это было незаметно. Она всегда мерзла, будто снежная королева.

— Да, — ответил я на ее невысказанный вопрос. — Да, ты права. Мне страшно.

— Почему? Суд ведь оставил за вами опекунство… Который это иск, кстати?

— Третий.

— Так чего ты боишься?

— Не знаю. Сам себя, наверное. Выиграть-то выиграли, а радости никакой… У меня уже была шальная мысль — может, провалить дело было бы к лучшему. Иначе опять эта каторга. Понимаешь, Цисс, в книгах по педагогике ведь не говорится, что дети — это на всю жизнь. А стоило бы писать большими буквами на первой странице!

— Открыл Америку… Руди, хватит себя жалеть. Все мужчины страшные эгоисты и думают только о себе.

— Понимаешь, я ведь раньше не представлял, что такое дети.

— Да знаю, знаю… Люциус такой же. Сначала его раздражали детские болезни, теперь — бесконечные вопросы. Драко залезает ему на руки, хочет, чтобы с ним играли. А папа у нас возвращается из Сити такой уста-авший…

Она прикурила от палочки тонкую длинную сигарету.

— Пойми, Белле гораздо сложнее. Если у тебя не получится — что ж, никто особо не удивится. А женщинам от природы полагается иметь материнский инстинкт. Ей любой промах поставят в вину… Но ты и вправду выглядишь измотанным. Тебе бы съездить куда-нибудь, развеяться. Или ты до сих пор поднадзорный?

— Куда я уеду, Цисс? У меня четыре работы одновременно. Семью-то надо кормить.

— Мерлин великий… А Белла всегда отвечает, что все в порядке. Вам нужны деньги?

— Спасибо, Цисс, мы справимся. Люциус и так нам очень помогает.

Да, в обмен на то, что я не замечу, как глубоко он после падения Лорда запустил руку в организационную кассу. Но Нарциссе этого знать не стоило.

— У Гарри же должны быть свои деньги, наследство от Поттеров.

— И что? Их я трогать не собираюсь. Кто я такой, если не в состоянии прокормить своего ребенка?

— Глупость, по-моему, ну да ладно… А где ты сейчас работаешь?

— Много где. В частности, в больнице Святого Мунго.

Нарцисса рассмеялась.

— Наглядным пособием?

— Переводчиком. Туда часто приезжают иностранные колдомедики. Ну, знаешь — на всякие конференции, симпозиумы, демонстрационные исцеления… А по-английски говорят далеко не все.

Работу эту я получил из-за странного стечения обстоятельств, о чем тоже не собирался рассказывать Цисс. Давно, еще в 1980 году, когда умер отец, я решил сделать пожертвование в память о нем для клиники Святого Мунго. Встретился с главным целителем — естественно, под обороткой и не называя своего настоящего имени.

Глава клиники долго рассказывал мне о нуждах детского отделения, о том, что требуются дорогостоящие ингредиенты для зелий, оплата консультаций с частными “звездами” колдомедицины…

— Десять вас устроит? — спросил я.

Он как-то разочарованно заморгал, стал говорить, что, конечно, любая сумма ценна сама по себе… До меня не сразу дошло, что мы по-разному понимаем сказанное.

— В смысле, десять тысяч, — быстро поправился я. — Или этого недостаточно?

— Нет, конечно же, достаточно, — тут он растерялся еще больше. — Но это очень много! Вы уверены, что…

Я выписал ему чек на предъявителя с одного из наших номерных счетов и забыл об этом.

А полгода назад, летом 1985-го, когда я был совсем на мели, тот же целитель навестил меня дома.

— Я знаю, кто вы такой, — начал он без обиняков. — Догадался еще тогда. Слышал, что у вас денежные затруднения…

“Что, уже вся Англия знает?” — подумал я с досадой. А колдомедик тем временем принялся расспрашивать, говорю ли я по-французски и по-немецки.

Так я и стал переводчиком за десять галлеонов в день.

Наверное, пациенты Святого Мунго не обрадовались бы, узнав, что по коридорам шляется бывший Пожиратель смерти, по чистой удаче не застрявший в Азкабане. Но в светло-зеленой больничной мантии на меня никто не обращал внимания. Человек в униформе не существует, это маска, оболочка.

По вечерам, после шестичасового беспрерывного перевода, я уже не понимал, на каком языке ко мне обращаются и что говорят. Настолько, что, когда однажды пришлось переводить в палате Лонгботтомов, я этого даже не заметил. Только через пару дней сообразил, почему целитель, положив руку на голову пациента, сказал: “Что-то у нас Фрэнк сегодня беспокоится”.

А Фрэнки, значит, узнал мой голос.

Жаль, я не посмотрел, какое у него при этом стало лицо…

— …Отправь их куда-нибудь погулять, — говорила тем временем Цисс, — что ж они там безвылазно в лесу?

— Куда? В Косой переулок, чтобы мгновенно сбежались репортеры? Представляю, что они напишут… «У Мальчика-Который-Выжил стихийная магия срабатывает каждые полчаса!».

— Сколько?! Как у годовалого, Мерлин великий! Теперь я понимаю, почему Белла “немного не высыпается”. Но он это перерастет, Руди, просто позже, чем…

— Чем нормальные дети, ты хотела сказать? Не надо так смущаться, Цисси, я все понимаю. Целитель говорит, что Гарри не умственно отсталый, просто им никогда не занимались, вот и приходится наверстывать. Но я не знаю, что из него вырастет.

Цисси, кажется, начала злиться. Сигарету она затушила нервным резким движением и подалась вперед.

— Ах, вот почему ты так расстроен? Потому что это обычный ребенок, а не то, на что ты рассчитывал?! А был бы уверен, что растишь гениального волшебника, — ходил бы гордый, задрав нос? Все вы, мужчины, одинаковы! Смотрите на детей, как на щенят, — этот, мол, чего-то стоит, а этого лучше сразу утопить! Что ты на меня так уставился?

— Ничего, Цисси, — я засмеялся. — Считай, что правда глаза колет.

— Все будет в порядке, — примирительно сказала она. — Я понимаю, почему тебе трудно с Гарри. Мужчинам становится интересно с детьми, когда те уже большие. Люциус, например, только сейчас начал обращать внимание на Драко. И то если проводит с ним больше получаса в день, уже чувствует себя героем и участником войны с Гриндельвальдом!