The Killers - Ехидные драбблы и микрофики по Поттериане

— О, у него самое лучшее имя в мире! Мой маленький, ненаглядный малыш Том...

(в этом месте следовало бы написать, что у Северуса упала челюсть, но так как это не стеб, увы, а драматическая драма, то я изо всех сил промолчу ))).

* — Бланка — белая (исп.)

** — Нив — снег (исп.)

Этакий жЫрный стеб на тему социального расслоения «Что позволено Юпитеру, то не позволено остальному быдлонаселению".

Грустная и печальная недогарридрака.

Политическая сатира (вроде бы... или нет?) Кидание камушками в высшие эшелоны магической власти, ха-ха.

Ахтунг: присутствует нехарактерный для автора мат! Но без него не так выразительно, трагично и патетично! Смиритесь! *возрыдамши*

Министр Магии Гарри Джеймс Поттер сидел, вольготно развалившись, в шикарном красном кожаном кресле, предвкушая вечернюю встречу с молодым любовником (а как жа ж, слеш — это нынче признак хорошего тона, да-да). Крейгу было всего восемнадцать, он обладал роскошной белобрысой кудрявой шевелюрой, тонкой, почти девичьей фигурой, голубыми аки небо глазами и покорным характером — ну а куда деваться, если ты из семьи пораженцев и у тебя больная мать на руках и две сестренки. Отца и братьев давным-давно казнили, еще в послевоенную пору, так что мстить Министру было некому. Хотя... пытались тогда покушаться на него даже доведенные до отчаяния женщины — жены, матери и сестры казненных почти без суда и следствия.

Э, ну так вот. Все в жизни всеми обижаемого, годами эксплуатируемого маленького мальчика изменилось по мановению ока (или мановению руки Мерлина, или Дамблдора, кто его знает). Да, поначалу было трудно, особенно в школе, в гребаном Хогвартсе! Но после войны, закончившейся его блистательной победой над сильнейшим и темнейшим волшебником столетия Волдемортом (*чешет голову и недоумевает* Как так происходит — никогда не могла понять, то бишь, что волшебник наисильнейший, а побеждается прямо на раз-два), жизнь внезапно наладилась. Сначала он поступил в Аврорат, даже зелья не пришлось сдавать — его так зачислили, в знак признательности за освобождение общества от тирании Темного Лорда.

Преподаватели учиться от него сильно не требовали, понимали, что психика у Героя надломлена и злить и выводить его не стоит. А потому, закончил он Академию с красным, гриффиндорским дипломом — ну ни у кого из профессоров рука не поднималась поставить более низкую оценку, нежели «Великолепно», они же не неблагодарные чурбаны, в конце концов. Героев надо хранить и лелеять, а не гонять в хвост и в гриву! Это все знают.

Потом была стажировка в Министерстве, под началом Кингсли, которого, подчиняясь модной нынче цветполиткорректности, дружно выбрали Министром, потом назначение Начальником Аврората. Ну и как водится (опять же, это все знают), оттуда прямая дорога в Министры — все гриффиндорцы, кроме скромника Дамблдора, садились в кресло Министра прямо со стульчика Начальника Аврората — и никак иначе!

Так вот, на тридцать пятом году прекрасной и шикарной жизни Гарри стал Министром.

И планировал улучшать и улучшать жизнь и бытовые условия во вверенной ему стране. Будучи Начальником Аврората он уже много сделал для того, чтобы кто-нибудь наподобие Волдеморта не повторил его достижений, а потому решительно и бескомпромиссно выкосил под корень всех мало-мальски носителей Темных знаний и умений. Но так как он был очень добрым мальчиком и мягким человеком, то не стал применять чудовищный, отвратительный Поцелуй дементора или слишком уж быструю и непростительную Аваду Кедавру. Но ведь все-таки какое-то наглядное назидание должно же быть, чтобы все боялись и не делали запрещенного! Поэтому он просто-напросто запатентовал за собой Снейповскую Сектумсемпру и заменил привычную всем казнь на отрубание преступникам головы оным заклятьем. Так как заклинание не числилось в реестре Темных и Запрещенных, то и казнь была гуманной и допустимой, все просто и гениально. Ведь Гарри Поттер не может пользоваться Темной магией, не правда ли? *поттероманы хором сказали «Правда!»*

Сладкие мечты о предстоящей бурной сексуальной разрядке прервал гул вспыхнувшего камина. В огне нарисовалась голова его дражайшей супруги Джинни Поттер, лицо которой было опухшим и зареванным, а волосы сливались по цвету с языками пламени.

— Гарри! Беда! Несчастье! Ты срочно нужен дома!

— Да что случилось? — недовольно проворчал Министр, в душе оплакивая вечернее свидание — Джинни порой бывала несносна.

— Лили! Она умирает! И если ты сейчас же что-нибудь не сделаешь! Я... я просто уйду к маме насовсем!

«Да хоть сейчас вали к своей жирной мамаше!» — так и подмывало сказать нелюбимой женушке, но мозг краем уха все-таки словил слова о том, что младшенькой балованной дочке нездоровится, и Гарри решительно шагнул в камин, крикнув «Гриммо, 12, дом Гарри Поттера».

Наследство, оставленное Сириусом, было крайне хлопотным и неудобным. Вопреки заверениям Дамблдора, которому на тот момент только и нужен был бесплатный штаб в центре города (ведь цены на аренду недвижимости росли и растут как грибы!), дом так до конца и не принял Поттера, а со смертью Кричера и вовсе распоясался. Удалось привести в порядок только первый и второй этажи, худо-бедно сделать там ремонт и заселиться. Остальные этажи и три уровня подвала так и остались неосвоенными, да семье Поттера и не до того было. А так как дом принадлежал темному семейству Блэков, то и секреты он раскрывать посторонним не собирался. До поры до времени.

Выскочив из камина в безвкусной, красно-золотой гостиной, которой Джинни очень гордилась, Гарри едва устоял на ногах — каминный транспорт он так и не освоил, и постоянно спотыкался и запинался о каминные решетки, коврики и подставки для кочерги, щипцов и прочих топливных аксессуаров.

Сверху доносился истошный рев, нудный бубнеж с элементами латыни и крики. Гарри ломанулся по лестнице на второй этаж, в спальню дочери.

Джинни уже вызвала семейного колдомедика Брауна, дедушку Лаванды Браун, которого недолюбливала Гермиона Уизли (догадайтесь, почему!). Но врачом он был от Мерлина, или от Асклепия, к тому же, он лечил всех Министров, и хороших и плохих, и передавался как бы по эстафете. Так что хочешь, не хочешь, пришлось брать, что дают (а давали настоятельно большую семью Гарри Поттера).

Лили лежала на огромной розовой девчачьей кровати. Гарри только взглянул на дочь, а его уже замутило: под пышным одеялом смутно виднелся отвратительный скелет десятилетнего ребенка. Джинни рядом монотонно выла, закусив кулак.

— Что случилось? Что с ней? — закричал Министр, полой мантии пытаясь протереть закиданные золой очечки.