Svengaly - Красноармеец Горшечников

- «Рабоче-крестьянская армия, своей кровью оградившая рабочих и крестьян от насилия помещиков и капиталистов, должна ныне всеми свободными своими силами и средствами прийти на помощь делу хозяйственного возрождения страны. До полного разгрома белогвардейских банд, до прочного и надежного мира со всеми соседними странами Красная Армия не может быть демобилизована. Но в то же время каждый воин, хотя бы временно освобождающийся от боевых задач, должен свою силу отдавать хозяйственной работе».

Георгина вынула пачку папирос - самокруток она не признавала. Гарька дал ей огоньку. Комиссар оторвался от чтения и сказал в воздух:

- Не люблю, когда бабы курят. Взяли моду.

Георгина отбила:

- Бабам и ни к чему. А боевым товарищам в самый раз.

- Не понять мне женского сердца, - ухмыльнулся Север.

Георгина захлебнулась дымом и кашляла, пока добросердечный Храпов не постучал её по спине.

- Спасибо, - поблагодарила Георгина, поднимая упавшую табуретку и снова усаживаясь.

- Читай дальше, Север, - попросил Лютиков.

- «Чтобы спасти страну от хозяйственной гибели, необходимы самоотвержение, героизм, дисциплина по образу лучших частей нашей армии. Труд есть знамя нашей эпохи. Лучшими сынами Советской Республики являются те, которые обнаружат наибольшую энергию в производительном труде».

- Вернусь домой - пойду опять в лесники, - мечтательно прогудел Храпов. - Вот некоторые не понимают, говорят: «Что это за занятье - лесник? Ходи себе по лесу с ружьишком». Не понимают.

- А вдруг советская власть тебя, к примеру, коровник строить отправит? - поинтересовался Долгодумов. - Или завод?

- Ежели отправят - пойду, как иначе. А лесником лучше. Не будет же беды, товарищ помполит, коли я своим делом займусь?

- Не будет, - отозвался Лютиков. - Революция от этого не пострадает.

Ромка ёрзал на лавке. Дожидаясь, пока комиссар не закончит читать, потом резво соскочил.

- Куда? - прошептал Гарька.

- Надо. Сейчас вернусь.

Улизин протолкался к дверям. Народ ворчал, расступаясь.

- Куда он? - удивилась Георгина.

- Всё тебе расскажи, - хмыкнул Гарька.

В дверях Ромка замешкался, пытаясь разминуться с входящими. Зацепился шпорой, брякнулся поперёк порога - только зубы лязгнули. Бойцы схватились за животы.

- Застоялся, что ли - на ровном месте спотыкаешься? Может, тебя перековать? - ворчнул Хмуров.

Бойцы заржали пуще. Ромка, красный, как полковое знамя, отряхнулся и понуро вышел.

- Стыдно вам над человеком смеяться, - вдруг проговорила Георгина с укором. - Будто сами никогда не падали.

- Ромка, а ведь зря ты форсишь, - заметил Гарька позже. Газеты были дочитаны, все разошлись по своим делам. Близился вечер. - Ты, наоборот, смотри пожальче. Женщины убогих любят.

- Ну уж! - возмутился Улизин. - Лучше я бобылём помру, чем стану убогим притворяться.

Мимо них прошел Лев Руфинович Шабленко - торопился на совещание. Его комиссар и все начвзвода уж собрались у Севера.

Часа через два - уже стемнело - Георгина отыскала Гарьку и Ромку, куривших на морозце:

- Снейп хотел сорвать завтрашнее наступление, - коротко сказала она и плотно сжала губы.

- Не Ксаверий, значит, а Снейп, - злорадно отозвался Ромка.

Гарька сердито дернул его за рукав.

- Рассказывай, что и как, - попросил он Георгину.

* * *

Георгина задремала в своём закутке под теплым тулупом и проснулась, когда штабное совещание уже началось. Главным вопросом был приказ Шмелёва, доставленный Угрюмцевым. Комиссар, протянул костистую руку к пакету, сломал печать. Пробежал глазами мелко исписанный лиловыми чернилами листок. Лютиков положил локоть на его плечо, заглядывая в приказ.

К утру красноармейцы должны были ударить по правому флангу деникинцев и взять батарею, мешавшую наступлению. Операцию предписывалось провести силами пехоты, тихо, чтобы не привлекать внимания. Вслед за силами Шабленко и Снейпа должны были вступить и другие подразделения.

Вскоре в хате стало жарко не от самовара и печки: спор стоял такой, что Георгина схоронилась за занавеской и боялась высунуть нос.

- Учудили штабные! - горячился Снейп. - Там верста голого склона.

- Так ведь вылазка эта верная, пойдём перед рассветом, а деникинцов в это время отвлекут на другой участок, - пожал плечами Лютиков.

- Хорошую пехоту ни одна кавалерия ни в жисть не возмёт, - добавил Хмуров.

- А кто трусит, тот пусть идет бабам сопли подтирать! - усмехнулся Чернецкий

- Я трушу?! - комиссар хватил кулаком о стол; посуда подпрыгнула, чай расплескался.

- Ксаверий, в твоих словах есть резон, - внушительно сказал Шабленко, разглядывая кружочки и стрелочки на военной карте, расправленной на лавке, - но в армии нужна дисциплина. Привык ты со своим летучим отрядом все в одиночку решать.

- Почему без разведки?

Угрюмцев, по обыкновению молчавший, встал и громко произнес:

- Пойду с винтовкой в первых цепях, - и, обернувшись к Снейпу, который явно собирался высказать что-то еще, добавил так тихо, что не стой они у самой занавески, Георгина не расслышала бы: - Комиссар, а судья Рудольф Эмильевич Лестрейндж вам не был знаком?

Ксаверий спал с лица.

- А вам? - прошипел он. Георгине показалось, что зрачки его стали поперёк глаза, как у гадюки.

Угрюмцев, очевидно довольный реакцией, вышел, не ответив.

* * *

Закончив свой рассказ, Георгина ссутулилась, сунула руки в рукава, часто заморгала, уставившись на облака, лениво плывущие над горами.

- Ну, может, он не предатель вовсе, а просто бывший уголовник, - постарался утешить подругу Гарька.

Георгина перестала моргать и негодующе воззрилась на него.

- Что делать будем? - спросила она.

- Прежде всего, не выпускать комиссара из виду, - решил Гарька. - Может, Север и хотел сорвать наступление - но не сорвал. Станем держаться рядом и поглядывать, если что…

Он не закончил. И так было ясно, как поступить с предателем.

- Так значит завтра - в бой, а наступать будем под прикрытием танков?- неожиданно спросил Ромка, разорвав тягостную паузу.

- Это что за зверь? - спросил Горшечников.

- Броневик маленький, с одной пушкой, - ответил Ромка, улыбаясь. - Братан писал из Екатеринодара - учится на курсах танку водить. У белых под Таганрогом отбили. Знатная машина, чисто змей огнедышащий.

- Интересно поглядеть, - протянул Гарька.

- Как же это? Не понимаю, - мучалась Георгина. - Столько лет воевали вместе, и вдруг… И Шмелёв ему верит.

- Доверяй, но проверяй! - Ромка наставительно поднял палец.

- Не хочу я такой жизни, в которой никому не веришь.

- Можешь верить мне, - предложил Улизин. - Я делу революции предан без остатка, и происхождение моё самое пролетарское!

- Хороший ты парень, Ромка, а только ничего не понимаешь.