Юморист - Моя Одиссея

Меня согласились отдать в эту школу.

После чего профессор Снейп пригрозил прийти еще раз в удобное для нас время, чтобы проводить в Косую аллею («если у вас нет других провожатых», - прибавил он) и на вокзал Кингс-Кросс. Папа заикнулся, что их обещали подвезти родители Кевина, мама решительно пресекла эти откровения.

Так что на следующий день профессор Снейп устроил нам незабываемую экскурсию по Лондону, к дикому отчаянию Минты, которую с нами не взяли. Зато она тайком всучила мне фотоаппарат, чтобы я сделала фоторассказ о волшебном Лондоне. Мы его потом весь месяц пересматривали и засмотрели до дыр.

А еще я привезла для Минты из зоомагазина настоящую волшебную кошку! И для себя вторую, и потом я хотела купить Минте книгу с живыми картинками, но денег не хватило. Всё ушло на живые шахматы для Нормана, скатерть-самобранку маме и Проявитель врагов для папы.

Такая досада.

Мы накупили волшебных учебников, тетрадей, перьев и других сказочных причиндалов так, что если бы чемодан для их хранения не был волшебным, он бы треснул. Спасибо маме, которая предусмотрительно купила самый бездонный чемодан!

Мы могли бы купить втрое меньше, но я уверена, что мои родители сами развлекались от души.

Они глазели на волшебную улицу, как посетители на зоопарк, а волшебники на улице так же смотрели на нас.

А потом мы весь август читали мои волшебные книжки и обсуждали.

Это был восторг нескончаемый. Например, когда мама прочитала про знаменитую ночь Хеллоуина 1981 года, после которой был народный праздник и совы летали по всей Англии, и она воскликнула:

- Так я помню этот день! Джим, а ты помнишь? Когда повсюду вспыхивали фейерверки, и совы летали весь день, действительно… Так вот что это было!

Папа кивал.

Мама спросила:

- Норман, Пен, а вы помните?

Норман сказал, что помнит, а я нет. Мне пять лет было, имею право.

Норманн ехидно добавил:

- А я помню, ты всё время на сов смотрела. Они пролетают, а ты их провожаешь глазами. Вот откуда, Пен, у твоего фанатения совами ноги растут!

Интересная версия, только я всё равно этого не помню.

Зато я своим страшно надоела: всякий раз, читая очередную книжку, выбегала на середину гостиной и орала:

- Мам, ты представляешь, а Николя Фламель - ТОЖЕ НАШ ЧЕЛОВЕК!

- А вы знаете, что тут написано? Авиценна - ТОЖЕ!

- Я балдею! Парацельс… Великий Парацельс, тот самый, - он волшебник!!!

- Ооо, Агриппа - ТОЖЕ!

Когда я осчастливила всех заявлением, что «Святой Мунго - тоже наш человек», Норман наставительно объявил:

- Вот так и Гитлер начинал. Как стал делить всех на наших - не наших…

Я сказал Норману, что он дурак, и ушла.

Он ничего не понимает.

Это же так здорово: всю жизнь думать, что ты неполноценная, ненормальная, не такая, как все - и вдруг выяснить, что вас таких много. Целый народ. И к нему принадлежали не последние люди!

В вашей компании были всемирно знаменитые и всеми почитаемые ученые, писатели, деятели… Даже святые!

После этого наконец-то чувствуешь себя человеком.

- Вот-вот, - кивнул Норман, - комплекс неполноценности. С этого нацизм и начинается.

Дурак.

А я жду - нет, предвкушаю - встречу с волшебной школой и чувствую, что я еще глупей!

Я ждала первого сентября и была счастлива учиться в такой замечательной школе, в таком замечательном мире, где только что победили последнего из мегазлодеев, который выступал против грязнокровок, и осудили его учение; и отпраздновали победу над последним проявлением зла, невежества и несправедливости.

Ведь во всех книгах, во всех газетах волшебного мира писали, что Волдемо… (простите, никак не запомню, что его нельзя всуе называть!) погиб шесть лет назад, а все его последователи посажены в Азкабан.

И я читала про эту волшебную войну, про эту сказочную победу, как некий старинный эпос навроде Троянской войны. Он только прибавлял привлекательности сказочно прекрасному миру, частью которого я была.

И еще я прочитала в книгах про профессора Снейпа; ведь на меня ведь этот профессор тоже произвел большое впечатление, и по тому, как на него смотрели в Косой аллее - я же всё видела! - и по тому, как реагировали на одно его имя в магазинах, я поняла, что он человек известный. Разумеется, я первым делом стала искать в купленных книгах его биографию.

И нашла. Будь я постарше, я бы смутилась оттого, что мой будущий преподаватель - Пожиратель смерти. И его любимым занятием многие годы было уничтожать таких, как я, и как моя мама.

Минта в этом случае сказала бы:

- А я с самого начала предупреждала, что от Снейпа надо держаться подальше!

Но я поняла из его биографии только то, что он - знаменитый шпион, и пришла от этого в восторг.

Я обязана учиться в школе, где преподают такие люди! Моим учителем будет разведчик, который работал в среде Пожирателей смерти под прикрытием, каждый день рисковал жизнью, и заслуги которого в победе над Сами-Знаете-Кем неоценимы.

Прямо как герой «Илиады»:

Также желал Одиссей к неприятелю в лагерь проникнуть,

Смелый: всегда у него на опасности сердце дерзало…

… Снова тогда Диомед промолвил могучеголосый:

«Раз вы товарища мне самому предлагаете выбрать, -

Как же тогда мне забыть о любимце богов Одиссее?

С жаром за все он берется, и мужествен дух его твердый

Во всевозможных трудах. И любим он Палладой-Афиной.

Если со мной он пойдет, из огня горящего оба

Мы бы могли воротиться назад, до того он находчив!»

А я - смелая? Хватит ли у меня духу заявиться в эту странную школу, где лишь несколько лет назад гремела война против таких, как я, а неприязнь к маглорожденным, может быть, осталась до сих пор?

Нет, я не смелая. Если бы мои родители не были уверены, что Волде… сами-поняли-кого победили шесть лет назад, они бы меня не отпустили.

Иногда я думаю, что так было бы лучше…

* * *

Часть II. Школа - враг человека.

Осовение второй степени (начало)

Слово к собранью богов обращает Зевес Олимпиец:

«Странно, как смертные люди за все нас, богов, обвиняют!

Зло от нас, утверждают они; но не сами ли часто

Гибель, судьбе вопреки, на себя навлекают безумством?

Одиссея

Больше всех тому, что я поехала в Хогвартс, радовался мой брат.

Он всем хвастался, что его сестра - настоящая ведьма, которая имеет черную кошку и учится летать на метле.

Он был уверен, что я сделала правильный выбор.

Я тоже сначала была уверена… А потом стала колебаться.

Я не буду скрывать того, что и так очевидно: я необъективна к Хогвартсу.

Может быть, я бы судила о нем иначе, если бы мне не напоминали слишком часто, что я грязнокровка , и если бы меня не окаменил василиск, и если бы он не напал кроме меня еще на троих грязнокровок .