Tassa Oskail - Вуаль памяти

- Вы гораздо важнее их, потому что вы, вы…

Он замолк, отчаянно кусая губы, потому что не мог найти слов, чтобы объяснить того, чего он и сам не понимал: почему так страстно ненавидимый им раньше человек вдруг оказался для него дороже самых преданных и любимых друзей.

Снейп с горькой усмешкой только покачал головой.

- Не мучайте себя самокопаниями, Поттер, все равно для этого уже слишком поздно. Я сделаю то, что должен сделать - вы, я надеюсь, в свое время поступите точно также… А мне уже действительно пора, я не люблю опаздывать и заставлять себя ждать.

Гарри опомнился только тогда, когда Снейп уже вышел и, не удосужившись закрыть за собой дверь, быстрым шагом пошел прочь от дома, туда, где заканчивалась магическая защита, и можно было спокойно аппарировать.

Юноша бросился за ним со всех ног, и у самого антиаппарационного барьера сумел догнать и схватить его за руку.

Снейп раздраженно обернулся и спросил холодным голосом:

- Мистер Поттер, мы уже, кажется, обо всем поговорили. Но я мог и не надеяться на то, что вы знаете, когда нужно поставить точку.

Гарри не обратил внимания на его слова и, все еще задыхаясь от быстрого бега, выдавил:

- Обещайте… обещайте мне…

- Что я должен вам обещать, Поттер? - раздраженно поморщился слизеринец.

- Обещайте, что если у вас будет хоть один единственный, самый крошечный шанс выжить - то вы им воспользуетесь. Пожалуйста.

Лицо Снейпа смягчилось, и он едва слышно вздохнул.

- Хорошо, мистер Поттер, я вам это обещаю. А теперь отпустите мою руку, будьте так любезны.

Гарри молча повиновался, а потом так и остался стоять на месте, глядя на удаляющуюся темную фигуру. Еще пара секунд - и на поляне перед домом он уже был один.

…

Он сидел в том же положении, как до него пару часов назад Снейп: прислонившись спиной к входной двери и обхватив руками колени. Ему было совершенно безразлично то, что на улице зима, что из-под двери нещадно дует, что он уже замерз до такой степени, что не мог разобрать, дрожит ли он от нервного напряжения, или просто от холода.

Гарри ждал. Он не знал, чего ждет, потому что профессор абсолютно ясно дал ему понять, что больше не вернется. Но… все равно в нем продолжала тлеть какая-то безумная надежда на то, что каким-то образом слизеринцу вновь удастся ускользнуть, спастись, обвести всех вокруг пальца…

И он ждал, ждал много часов, и небо за окном уже начало светлеть, но двинуться с места означало признать, что ждать уже некого…

Хлопок аппарации заставил его сердце сначала остановиться, а потом забиться с такой силой, что Гарри впервые понял, что в выражении «сердце выскочило из груди» есть определенная доля истины.

Он вскочил на ноги, пошатнувшись, потому что тело перестало его слушаться после столь долгого времени в одном положении, распахнул многострадальную дверь так, что она чуть ли не вылетела из петель, и бросился навстречу…

Нарциссе Малфой, левитировавшей перед собой тело, которое никак не могло принадлежать живому человеку.

Весь мир на секунду поплыл у юноши перед глазами, он почувствовал, как подкашиваются ноги, и упал, сильно ударившись коленями о жесткую промерзшую землю, но даже не почувствовав боли. С этого момента он вообще больше никогда не чувствовал боли, даже когда очень везучим Пожирателям в последний момент своей жизни удавалось запустить в него Круцио.

Нарцисса, бледная как смерть и кажущаяся в предрассветных сумерках скорее призраком, чем земным существом, молча обошла его и, ни на секунду не опуская палочки, проследовала со своей… ношей в дом.

Она осторожно опустила тело Северуса Снейпа на кушетку в гостиной перед давно потухшим камином, несколько минут постояла рядом, ни о чем не думая, потому что думать означало чувствовать, а именно этого в данный момент времени ей меньше всего хотелось. Достаточно и того, что ей пришлось присутствовать при пытках и убийстве человека, которому она была обязана жизнью своего сына и свободой своего мужа.

Снейп не был ее другом в обычном понимании этого слова, но… такой «показательной казни», которую устроил Волдеморт для предателя, Нарцисса Малфой не пожелала бы ни худшему врагу, ни даже самому Темному Лорду. После того, как все было закончено, она практически час провела в дамской комнате, избавляясь от содержимого своего желудка и стараясь хоть как-то прийти в себя.

А затем она сделала то единственное, что ей оставалось, потому что спасти добровольно пришедшего на собственную казнь Снейпа было не в ее силах. Она украла его тело, впрочем, никому уже не нужное, и аппарировала туда, где, как она знала, находится убежище бывшего Пожирателя, в котором он вот уже год жил со своим… воспитанником.

Нарцисса была в курсе слухов о… наклонностях Северуса, ходивших по Хогвартсу во времена ее обучения, но никогда особенно им не верила, потому что знала, какую неприязнь может вызывать ум, гордость, переходящая в гордыню, и острый язык лучшего друга ее будущего мужа. Потом эти слухи внезапно прекратились - стали ли причиной этому страх перед Волдемортом, деньги Люциуса или успехи Снейпа в зельеварении, молоденькую слизеринку особенно не интересовало.

Она и не вспоминала об этом до той секунды, пока не увидела лицо младшего Поттера в тот момент, когда он понял, что она левитирует перед собой… И теперь Нарцисса с ужасом думала о том, что ей придется рассказывать о смерти Снейпа не ненавидящему своего бывшего профессора ученику, а… любовнику? о смерти его любимого. Женщина поежилась и нерешительно посмотрела в сторону двери, из-за которой до сих пор никто не появился. Надо выйти, попытаться утешить мальчика - Мерлин, он же ровесник ее Драко! - напоить его чем-нибудь горячим, а лучше найти где-нибудь здесь успокаивающее зелье, у Северуса наверняка была парочка в запасе…

Додумать Нарцисса не успела, потому что дверь распахнулась сама собой. Женщина удивленно вздрогнула - уж чего-чего, а подобного появления Поттера она не ожидала… а потом внезапно задохнулась от обрушившейся на нее волны силы - настолько холодной, что она казалась обжигающей… Такого миссис Малфой не чувствовала даже в присутствии Темного Лорда, когда он бывал в особенно плохом расположении духа. Как будто тебя с размаху швырнули в прорубь и оставили там бултыхаться в ледяной воде, отчаянно хватая ртом воздух.

Все стекла, все хрупкие вещицы в доме тут же разлетелись в пыль, мебель расшвыряло по углам, превратив ее в груды бесполезных обломков, да и сами стены стали как-то подозрительно подрагивать, едва ли не прогибаясь под напором бушующей в доме силы.

Единственным спокойным местом оставался маленький клочок пространства вокруг кушетки, около которой в ужасе сжалась на полу Нарцисса Малфой.