ColdMaltern (Maltern) - Несколько сюрпризов от Принцев

- Я боюсь, что мы не успеем. Сколько у нас его, этого времени?

Ночная гостья не ответила. Она смотрела в окно.

- И ведь мы все знаем заранее! Все, да не все...

- Фигуры расставлены, - отозвалась ведьма.

- Фигуры... - Шекклболт оглянулся на любовницу, обхватившую себя за плечи и с грустью глядящую в окно. - Тоскуешь?

- Да, - шепнула она.

Внезапно Министр разозлено ударил по столу огромным кулаком:

- Чертов Снейп!

Женщина вперила взгляд во взбесившегося мага.

- Что ему стоило не умирать?! Чертов драный зельевар! Где теперь его противоядия?!

Женщина заметно напряглась, готовая встать.

- Почему этот сукин сын не выжил?! Почему не он стал Министром?! Почему ответственность снова висит на мне?! Два чертовых засранца, они героически сдохли, а мы отдуваемся за то, что они отбросили копыта!..

Папки с документами полетели на пол от резкого взмаха сильной руки. Женщина соскользнула с подоконника, быстро приблизилась к разбушевавшемуся волшебнику, от которого зависела судьба страны, и хлестко ударила его по щеке:

- Не смей.

Тот перехватил бледную руку любовницы и сжал так сильно, что казалось, сейчас захрустят кости; колдунья скривилась - и Шекклболт, значительно ослабив хватку, растерянно поцеловал нежное запястье:

- Прости... Прости... Это отчаяние...

- Я знаю. Знаю...

По раскрасневшимся щекам Главы Аврората Дилекты Дойл катились слезы, и мокрой коже становилось еще холоднее.

Июльские ночи девяносто восьмого были очень холодными.

* Во спасение

Начало поступков

Мысль - цветок, слово - завязь, деяние - плод.

У.Эмерсон

Из соседнего помещения послышались быстрые шаркающие шаги, и вскоре перед Гарри предстал пожилой полноватый маг в простой бело-зеленой мантии. У него были седые волнистые волосы до плеч, схваченные тонким обручем, седые кустистые брови, недлинные седые усы и, казалось, даже седые ресницы, взгляд из-под которых, однако, был острым и любопытным. Мужчина всем своим видом излучал приветливость и казался чем-то постоянно обеспокоенным. Его руки никак не могли найти удобное положение и постоянно занимались чем-нибудь новым; на лице таилась озорная улыбка. В целом, Гарри ожидал увидеть совершенно другого человека.

- Маэстро Санти?

- Чем могу быть полезен, молодой человек? - заинтересованно отозвался художник, крутя в руках палочку.

Гарри собрался с духом (в конце концов, не каждый день беседуешь с ведущим портретистом магической Европы), пожалел, что даже не поинтересовался у Шекклболта, не нужно ли соблюдать здесь какой-нибудь замысловатый этикет, и все же решил сразу начать с главного:

- Дело в том, что я хотел бы заказать у вас… работу, - как, интересно, называется труд великого художника - просто картина? Или уже шедевр? Или как-то еще?

Старый маг улыбнулся шире, словно подбадривая гостя, и склонил голову набок. Палочка была засунута в футляр рукава, а в пальцах мастера уже вертелось перо. Сам художник присел за рабочий стол, заваленный нужным, безусловно, но абсолютно беспорядочным нагромождением вещей, и указал визитеру на самый близкий стул:

- Присаживайтесь, молодой человек. Ваш Министр Шекклболт предупреждал о вашем визите. И, прошу вас, не стесняйтесь. Итак, вы бы хотели?.. - руки хозяина перебрались на один из кучи предметов на столе. Гарри, придвигая стул, отметил, что предмет оказался вредноскопом.

- Портрет, - Гарри сел - стул был мягким, но не слишком, с удобной спинкой.

Художник удовлетворенно покивал, перебираясь кистями рук на толстую тетрадь в черной обложке.

- Ваш портрет?

- Нет, что вы, - Гарри выглядел смущенным. Не хватало еще, чтобы его посчитали поклонником самого себя. - Портрет другого человека. Но… он погиб.

Мужчина сочувственно посмотрел на молодого посетителя и поджал губы; пальцы перебирали листы тетради.

Полчаса спустя Гарри усвоил, что портрет должен быть живописным (это значит, должен быть написан маслом, гуашью или темперой; что такое «темпера», Гарри не знал, но об этом умолчал), вертикальным, полупарадным (почти парадным, но без коня), иметь поясной срез, и изображена жертва искусства будет в анфас - поскольку это традиционно для портретов директоров Хогвартса.

Маэстро Санти потер ладони - он выглядел довольным, хотя Гарри и казалось, что у великого художника есть куда более значительные работы, чем будущий «Портрет Северуса Снейпа».

- Итак, вы представляете, джовани, во сколько вам обойдется подобный заказ? - художник с хитринкой во взгляде обратился к Гарри.

Тот не представлял, но о цене решил беспокоиться в последнюю очередь, его одолевала решимость продать особняк Блэков, но не опозорить память злосчастного профессора.

- Деньги не имеют значения, - без колебаний ответил Гарри. Получилось грубовато, и он решил добавить:

- Думаю, это не должно быть главным, сэр.

«Сэр» склонил голову в другую сторону и оценивающе посмотрел на амбициозного пришельца. Гарри почувствовал себя самоуверенным забавным котенком. Старый мастер совершенно неприлично хихикнул и откинулся на спинку стула:

- Двадцать тысяч галлеонов, молодой человек. Я был заинтересован событиями в Англии. И, думаю, вы должны мне кое-какие воспоминания об этом человеке.

Гарри, почему-то смутившись, полез в карман за изящным стеклянным флаконом:

- Да, конечно…

Готовясь к визиту, Гарри постарался собрать как можно больше воспоминаний о Снейпе - преподавателей, студентов, членов Ордена - но в результате отобрал из них примерно десятую часть; и это были не только хорошие воспоминания: Гарри честно хотел, чтобы Снейп остался Снейпом, а не его идеализированной картинкой. А сколько в таких случаях положено приносить воспоминаний, должны ли среди них быть личные - Гарри не знал. Он робко протянул стеклянный приют памяти живописцу.

Тот, видимо, заметил неуверенность юноши и, забирая сосуд, произнес:

- Не пожалейте для меня еще час, молодой человек. Расскажите мне о вашем маэстро.

Гарри колебался: наверняка у занятого человека есть масса других дел… Художник вздохнул.

- Знаете, джованотто, иногда час общения старости с молодостью стоит дороже, чем любой шедевр. А уж тем более старости, так уверенной в своем искусстве, что подчас забывающей о существовании людей, для которых слова «контрапост» и «ингибитор» звучат примерно одинаково... Что он был за человек?

Маг хлопнул в ладоши, и на столе примостились две чашки чая и вазочка с шоколадными конфетами.

Неожиданно для себя Гарри рассказал все, что так хотел кому-нибудь рассказать, - о родителях, о том, как Снейп ненавидел (и небезосновательно) Джеймса, но любил Лили, о Мародерах, о предательстве Петтигрю, о главной трагедии молодого талантливого замкнутого мага, о его ошибках, о его самоотверженности, смелости, придирчивости, идеализме… Гарри казалось, что теперь он понимает поступки шпиона, профессора и до конца верного человека - по крайней мере, все теперь виделось в другом свете, и Гарри говорил, говорил о себе, о смерти Сириуса и о том, что Сириус так и не помирился со Снейпом, и о детстве; прошло уже куда больше часа, за окном постепенно стемнело, и в комнате зажглись свечи и нежные белые фонарики, а Гарри все говорил, а Уберто Санти, положив голову на руки, слушал…