Nata Malfoy - Три мгновения

Их безоблачное счастье не было замутнено ничем, и Драко, который сначала боялся, что это все слишком хрупко и рухнет, как карточный домик, понемногу привык к тому, что Гарри всегда рядом и держит свои обещания.

Они оба изменились до неузнаваемости: не внешне, а в душе. Гарри сиял так, будто каждый пережитый день был днем празднования победы над Волдемортом, а Драко, хоть и не утратил своей аристократической надменности, но довольно спокойно стал относиться к магглокровкам и оборотням, в частности - к Люпину. Рон по началу не понимал причин Гарриной метаморфозы, но был искренне рад за друга, а Гермиона загадочно улыбалась и однажды даже подарила Гарри книжку, от называния которой у него покраснели уши. Подруга же в ответ мило усмехнулась и сказала, что там много действительно полезных советов.

У Драко друзей не было, поэтому некому было изумляться его перемене. Правда, Блейз Забини как-то многозначительно улыбался, а Снейп заметил однажды своему лучшему ученику:

- Мистер Малфой, некоторые чувства губительны, - и добавил уже мягче:

- Драко, мне не хотелось бы, чтобы ваше сердце было разбито. Поэтому постарайтесь убедиться, что предмет вашего увлечения достоин любви.

- О да, профессор, - с горящими глазами заверил его Драко, который как раз спешил в свою комнату, где Гарри уже должен был его дожидаться, - он достоин!

- «Он»… - пробормотал зельевар, когда его лучший ученик скрылся в конце коридора. Что это - простая оговорка, случайность, или?.. Или его любимый Драко интересуется мальчиками? Снейп не смог не поморщиться, подумав о том, не пассивную ли роль играл казавшийся слишком хрупким блондин в этих отношениях. Но тут же пресек нездоровое любопытство и странные мысли - в конце концов, все это могло оказаться лишь его домыслами и, к тому же, каждый человек волен быть таким, каким ему угодно. Даже Драко, а может быть, особенно Драко. Слишком уж любил зельевар этого мальчишку, такого талантливого и высокомерного, самого популярного парня слизеринского факультета - и при этом такого же одинокого, как сам Северус. Снейп, в любом случае, примет его таким, какой он есть. И все же на языке так и вертелся вопрос: «А может, это действительно он?»

* * *

Этим вечером исполнялся ровно месяц с момента спасения юного самоубийцы Драко, и ровно два месяца - с памятных событий в Запретном лесу. «И это определенно нужно отметить», - думал Драко, летя, как на крыльях, в слизеринскую гостиную. В его голове крутились картинки недавнего прошлого, их с Гарри посиделки при луне, пикировки - теперь уже дружеские, маленькие «секреты», которые, конечно же, нельзя рассказать «никому, кроме тебя!». Например, их недавний разговор, когда бессовестный Поттер, усевшись в носках на собственную (и идеально чистую!!!) кровать слизеринского старосты, вещал:

- Знаешь, что у нас говорили о Слизерине? Это уже почти как легенда: будто все вы - темные маги, и потому у вас вместо крови жидкий лед.

Драко только и смог, что улыбнуться - у него от такой детской непосредственности напрочь отпало желание воспитывать неряху, и он ответил:

- Ага, так и есть. Даже если разобраться: ваш «жидкий лед» - это ни что иное, как вода, а вода - мало того, что стихия Слизерина, так еще и течет в теле каждого человека, да будет тебе известно!

Гарри на это насупился, и пробормотал что-то из оперы «и без водянистых знаю», на что «водянистые» нисколько не обиделись и, забравшись ему на колени, повалили на кровать. Потом им показалось этого мало, и скоро над постельным побоищем летал белый пух. Как выяснилось впоследствии, в тот вечер не одна подушка пала смертью храбрых...

До сих пор парни не позволяли себе ничего «лишнего» - то ли из боязни причинить боль, то ли еще почему. Их сексуальные отношения не зашли пока дальше того, что позволил себе Поттер в Запретном Лесу. Гриффиндорец, у которого был хоть какой-то опыт, постепенно обучал всему и Драко. Малфою всегда казалось мало, но он не смел просить о большем, боясь нарушить и то хрупкое счастье, что воцарилось между ним и Гарри. Но сегодня, в честь столь значимого «юбилея», слизеринец имел право подумать о более взрослых отношениях. Он сжимал в руках тонкий, из воздушной ткани, шарфик и, почти закрыв глаза, мечтал о том, что сегодня будет делать с Гарри при помощи этого самого шарфика… И чуть не налетел на Блейза Забини, который выходил из общей спальни.

- Драко, постой, - Блейз придержал его за руку, - ты знаешь новость про ЗоТИ?

- Какую еще новость? - Малфой нетерпеливо постукивал каблуком, и Забини, заметив это, сказал:

- Ну… Это не настолько, наверное, важно, чтобы отвлекать тебя, - Блейз улыбнулся немного грустно, и отпустил Малфоя. - Иди, иди, я же вижу, ты спешишь.

- Спасибо, что понял, - искренне сказал Драко и, пожав руку Забини, скрылся за дверью своей комнаты.

- Пожалуйста, - тихо проговорил Блейз, все еще чувствуя жар, будто от ожога там, где руки коснулась рука его белокурой мечты, и пытаясь проглотить горький комок в горле.

* * *

Драко влетел в комнату, захлопнул дверь, и… замер: несмотря на то, что на улице было еще не слишком сумеречно, внутри царила темнота.

- Гарри… - слегка волнуясь, позвал Драко, и в ту же секунду перед его глазами возникла картинка, плавно превратившаяся в видение.

Гарри, закрыв глаза, стоит, прижавшись к стене, и его страстно целует какой-то мужчина. Незнакомец повернулся спиной к Драко, поэтому не видно лица. Зато вот лицо Поттера видно прекрасно: приподняв голову, он отвечает на поцелуи с таким удовольствием, как, кажется, никогда не отвечал на поцелуи Малфоя.

А потом эту сменила следующая картинка: Гарри лежит на столе в луже собственной крови, а его нежное тело - одна сплошная рана, будто какое-то чудовище разорвало мальчика зубами и когтями. Непонятно, как, но он все еще жив. Драко даже отчетливо видит, как дрожат мокрые от слез черные ресницы, и Поттер застывшим взглядом смотрит на того самого незнакомца, что целовал его, а теперь держит в руке меч. А потом вдруг тот пропал, и Драко увидел на его месте себя, глядящего на Гарри сверху вниз. И, словно в замедленной съемке, наблюдал, как его собственные руки поднимают меч и изо всех сил ударяют гриффиндорца прямо в грудь так, что острый наконечник пронзает его сердце. А глаза… глаза Гарри все равно смотрят на него с любовью, когда мальчик последний раз резко выдыхает и умирает…

Потом все заволокла темная пелена, и Драко будто очнулся.

- Гарри! - закричал он, еще не придя в себя от только что пережитого ужаса.

В ту же минуту (может быть, по мановению волшебной палочки), зажглись свечи. Глазам Малфоя предстала прекрасная картина: свечи были рассеяны в воздухе так, что образовывали сердце; черный бархат ковра был усеян красными и белыми лепестками роз, длинный темно-зеленый полог кровати доставал до пола. А на полу, согнув одну ногу в колене и обхватив ее рукой, немного откинув голову назад, в полурасстегнутой рубашке сидел Гарри, и улыбался, слегка щурясь без очков. Кажется, он хотел устроить атмосферу романтики, и перечитал девчоночьих книг... Но сейчас это волновало Малфоя меньше всего.