jharad17 - Щенок II. Гнев Снейпа

- Я-то знаю. А вот Гарри - еще нет.

Северус закрыл лицо руками.

- Я теряю его, - прошептал он.

- Нет. Тебе просто нужно постараться сделать его более открытым. Чтобы он говорил, когда ему больно или он расстроен, и почему так получилось. Но я уверена: он не сделает этого сам. Сейчас ему кажется, что он не заслуживает ничьей помощи. Ему хочется радовать тебя, и, судя по сегодняшним событиям, он доверяет тебе больше, чем кому-либо, и ему приятно находиться рядом с тобой.

- Действительно.

- Возможно...

Северус поднял голову.

- Что?

- Возможно, здесь поможет Целительство Душ.

- Нет. Абсолютно точно - нет.

- Но если ты не хочешь...

- Я - хочу! Гарри... он не может пойти в Целительство Душ! Во-первых, Министерство не знает, что он не у Дурслей. А здесь он вне опасности.

Молли долго смотрела на него, а затем кивнула.

- Если ты думаешь, что сможешь помочь ему...

- Смогу, - отрезал Снейп. - Даю слово.

Она тепло улыбнулась.

- Знаю, Северус. И я тоже сделаю для него все, что возможно.

Северус медленно кивнул.

- Спасибо, - тихо сказал он. - Ты придешь завтра?

Ее улыбка стала шире.

- Разумеется. Моим мальчикам тоже здесь понравилось, и Джинни была рада познакомиться с Гарри.

Вспоминая, как девочка краснела при виде Гарри, Северус усмехнулся.

- Не сомневаюсь.

Молли только подняла брови и сделала еще один глоток чая.

Глава 13.

Солнце просвечивало сквозь полупрозрачный тюль в тетиной кухне и било прямо в лицо мальчика, согревая его, пока он, стоя на табуретке, пытался дотянуться до шкафчика, где хранились тарелки. Как почти каждый день, малыш пересчитал тарелки, мечтая взять четвертую, но понимал: его покормят потом. Может быть. Если он будет хорошо себя вести.

На плите перед ним варился картофель, вода как раз доставала до краев, но не выливалась наружу. Тетя ненавидела, когда вода попадала на конфорки. Она станет грязной, говорила тетя, и будет вся в пятнах - как мальчишка. Удерживая тарелки в одной руке, мальчик спрыгнул с табуретки и направился к столу, осторожно поставив на него свою ношу.

Затем вернулся к ящичку рядом с плитой и взял оттуда столовое серебро. Пока он пересчитывал вилки, вода в кастрюльке вскипела и перелилась через край с противным шипением.

Столовые приборы полетели на пол, а малыш схватил кастрюлю, чтобы переставить ее на другую конфорку. Он забыл взять полотенце и обжег руки о горячую посуду, но храбро продолжал держать ее.

Вода снова накатила и перелилась через ободок, разливаясь по плите.

- ЧТО ТЫ ТВОРИШЬ, НЕБЛАГОДАРНЫЙ МАЛЬЧИШКА?!

Тетя Петунья показалась в дверях кухни, и теперь двигалась к нему. Ее лицо было разъяренным, хоть малышу и был запрещено смотреть в лица людям, он знал это... и тетя схватила его руку и с силой выкрутила; мальчик еле успел отпустить кастрюльку, хотя немного воды все-таки попало на его руку.

Тетя с отвращением смотрела на него, как будто он был жуком, выползшим из-под холодильника. Малыш быстро опустил взгляд на свои босые ноги.

- Ты - гнусное, отвратительное животное. Почему ты все портишь?! - воскликнула она. - Серебро моей матери. Моя кухня. Моя семья! - сжав его руку так сильно, что на коже наверняка останутся синяки, тетя обхватила тощими пальцами его костлявое запястье и поволокла к плите.

Тонкая, натужная улыбка скривила ее губы, и мальчик знал - теперь ему не убежать. У тети всегда была такая улыбка, когда она придумывала какое-нибудь новое мучение для него. Он дернулся раз, другой, но вырваться не вышло. Тетя прошипела:

- Тебе следовало бы сдохнуть. Возможно, я убью тебя, - и придавила его руку к раскаленной конфорке.

Малыш закричал.

... и кричал, и кричал, хотя это уже другие руки удерживали его, но он все равно бился и сучил ногами: его снова побьют, мальчик знал это. Но вдруг его обняли, и там были успокаивающие слова, и мягкие покачивания, и слезы... и отец.

- Гарри, все в порядке. Я здесь. Все хорошо, сынок. Я здесь, Гарри, - все повторял и повторял отец, как будто он сам верил в эти слова. Как будто он именно это и имел в виду.

И мальчика звали Гарри.

Слезы кончились, и Гарри мог только рвано дышать. Его лицо было красным и опухшим. Он ненавидел плакать. Он ненавидел быть ребенком.

- Простите, - прохрипел он. Трикли Тарт улеглась на его ногу, и Гарри мягко погладил ее. - Прости, отец.

- Нет, нет, Гарри, все в порядке. Ты не сделал ничего плохого, - отец обнял его крепче, и Гарри сам вцепился в него, как будто он мог упасть в никуда, если бы отец отпустил его.

Они долго сидели неподвижно, глаза Гарри начали слипаться, но он не просил отца отпустить его. Он не смог сдержать зевка, однако прижался лицом к груди отца, прикрыв рот.

Отец поцеловал его в макушку, а затем в щеку.

- Ты не накладывал Заглушающее.

- Не накладывал? - глаза малыша оставались закрытыми, но он весь напрягся. Но он ведь и не хотел накладывать заклятие, так что, может быть, все в порядке?

- Нет, не накладывал. Я горжусь тобой.

Гарри покачал головой. Будить отца посреди ночи из-за глупых кошмаров - чему гордиться? Он был таким глупым, просто как младенец.

Но отец еще не закончил:

- Ты впервые не наложил Заглушающее, Гарри. Надеюсь, это значит, что ты начинаешь понимать - даже во сне - что я всегда буду твоим отцом, и твои кошмары не заставят меня думать о тебе хуже. Ты не слабый. Не ребенок. Так что даже не думай об этом. Ты мой сильный маленький мужчина. И сильные маленькие мужчины, такие как ты, должны знать, когда нужно позвать на помощь.

- А я просил? - спросил Гарри, с трудом подавив зевок.

- Да, - тихо ответил отец. Он поцеловал Гарри в висок. - Но я слышал твой крик. Хочешь рассказать мне о своем сне?

Гарри потряс головой. Он не хотел вспоминать об этом. Он не мог рассказать о том, что случилось.

Отец вздохнул.

- Гарри, сынок, расскажи мне. Тебе станет легче.

- Все в порядке, отец, - прошептал Гарри. Ему не нужно говорить, чтобы почувствовать себя лучше. Пусть только отец побудет с ним еще!

- Но вдруг тебе приснится еще что-нибудь? Если мы поговорим, этого не случится.

- Не хочу, - Гарри спрятал лицо в складках отцовской рубашки. Отец был теплым, а его объятия заставляли Гарри чувствовать себя лучше.

- Знаю, - мягко сказал отец. - Но было бы лучше, если бы ты хотел, - пауза. - Расскажи мне.

Гарри сглотнул и сгорбился. Боль, как будто что-то застряло внутри, пронзила грудь. Отец хотел, чтобы он рассказал.

Ему нельзя было говорить. О том, что они сделали. Никогда.

- Я знаю, что ты напуган, Гарри. Знаю, ты не хочешь говорить о них. Но ты уже не там, и никогда больше туда не вернешься. И я хочу знать, что случилось. Почему ты расстроился, и что тебе снилось.