Селина Танеева - Кэтрин Эбдон и школа волшебников (СИ)

Но оказалось, что тофусы использовать никак невозможно, потому что при любых манипуляциях с ними тут же превращаются в бесполезную труху. Поэтому их свойства до сих пор не исследованы, и единственное, что известно наверняка: тофусы – любимое лакомство сниджетов.

– А впрочем, задайте этот вопрос профессору Снейпу. Он более сведущ в этих материях. Может быть, я просто не в курсе современных исследований.

Но Кэти решила, что ей не очень интересно знать мнение Снейпа о свойствах тофусов.

Профессор Реддл, после трёхчасовой контрольной работы, посвящённой драконам, счёл возможным перейти к изучению химер и мантикор.

До занятий в Хогвартсе Кэти довольно смутно представляла себе и тех, и других. Про мантикору она думала, что это какой-то экзотический цветок. И с удивлением узнала, что мантикора, оказывается, – это чудище с головой человека, телом льва и хвостом скорпиона и обладает наихудшими чертами всех этих тварей. Слюна его смертельно ядовита, что уж и говорить о жале и когтях.

Про химеру Кэти слышала раньше, и считала её то ли дурацкими мечтами, то ли вымышленной страшилкой, которая по ночам вылезает из-под шкафа и пугает маленьких детей. Теперь же она с отвращением разглядывала изображенного в учебнике монстра с львиной головой, козлиными копытами и змеёй вместо хвоста.

Оба этих существа были крайне опасны и в Англии никогда не встречались.

На уроках астрологии перешли к изучению обратной стороны Луны. За все нарисованные Кэти лунные карты профессор Аллен неизменно хвалил её. Только Кэти так и не разобралась: какая оценка выше: «отлично-отлично-отлично-превосходно-как-всегда» или «великолепно-как-обычно-лучше-не-бывает». А ещё Кэти нарисовала два лунных пейзажа: « Восточное п обережье Моря Ясности » и « Ю жный склон кратера Коперника на рассвете» . Увидев их, профессор Аллен сперва оторопел, долго рассматривал, наконец предложил повесить «Кратер Коперника» в кабинете астрологии. А «Мор е Ясности » посоветовал или переименовать в Адриатическое, или замазать хотя бы половину цветов и деревьев серой краской. Кэти пообещала подумать. Но на самом деле ничего замазывать она не собиралась. Она прекрасно знала, что лунные моря – это совсем не моря, и что цветы и деревья там не растут. Но ей понравилось название – « М оре Ясности » , и она нафантазировала такой вот пейзаж. Кэти собиралась ещё написать «Океан Бурь» и «Море Дождей» – так, как ей представляются моря с такими впечатляющими названиями, а не серыми красками на чёрном фоне. Потому что – никто ведь не знает, как это всё выглядит на самом деле.

Профессор Бинс продолжал бубнить свои длинные и скучные лекции, а Кэти продолжала рисовать свои конспекты. И однажды, закончив быстрый рисунок высоченного костра, на котором нежилась молоденькая ведьма из Ланкастера, Кэти услышала знакомое имя. Она навострила уши:

– ...и впоследствии был известен как «Великий проводник». Пётр Дижоль был величайшим волшебником своего времени. Кроме того, он был известен своей терпимостью к маглам. Мсье Дижоль много времени уделял новообращённым магам и охотно занимался их инициацией.

Кэти слушала, затаив дыхание.

Но профессор Бинс уже перешёл к Европейскому договору волшебников 1145 года. Об инициации, как о малозначимом предмете, он больше не упомянул. Тогда Кэти решилась и подняла руку. Дождавшись, когда профессор Бинс обратит на неё внимание, она спросила:

– Сэр, не могли бы вы подробнее рассказать об инициации? И о Петре Дижоле.

Профессор Бинс, сбившись, неохотно перелистал свои записи, потом поглядел на Кэти:

– Пётр Дижоль был великим волшебником, немногие с тех пор достигли его уровня. Он мог позволить себе тратить время и силы на инициацию детей маглов.

– Почему?

Бинс вопросительно поднял брови.

– Почему вы говорите, что он мог себе позволить? Разве не любой волшебник может пробудить магические способности?

– Да, любой. Однако не любой волшебник может себе позволить тратить свои силы на это, – повторил профессор Бинс, явно недовольный тем, что его отвлекают от лекции, раз и навсегда составленной, и которую он читает уже столько лет, не отвлекаясь на всякие досужие вопросы.

– Тратить?

Бинс начал сердиться, но всё же ответил:

– В момент инициации волшебник передает инициируемому часть своей волшебной силы, а кто захочет терять силу?

Сделав секундную паузу, профессор вернулся к лекции, за десятки лет отшлифованной и приведённой в соответствие всем догматам ораторского искусства. И опять класс погрузился в дрёму, убаюканный монотонным скрипом невыразительного голоса.

А Кэти застыла на месте, будто поражённая громом. То, что она сейчас услышала, потрясло её совершенно. Да, инициировать её магические способности мог бы любой волшебник. Но кто захочет это сделать?! Трагедия заключается в том, что нет в её окружении волшебника, подобного Петру Дижолю. Разве что...

Алиса обратила внимание на обескураженный вид Кэти.

– Что случилось? – шёпотом спросила она из-за соседней парты.

Кэти мотнула головой: «потом», – и вновь перебила профессора, задав, кажется, бессмысленный вопрос:

– А Пётр Дижоль ещё жив?

Бинс, опять оторванный от лекции, недовольно посмотрел на Кэти.

– Мсье Дижоль был Адептом алхимии. Он был Мастером. Нам, ничтожным, не дано понять, что происходит с истинным посвящённым при достижении им высшего уровня знания.

Бинс вновь опустил взгляд на свою тетрадку.

– И что же, теперь никто не занимается инициацией?

– Ответ на этот вопрос не относится к предмету истории, – отрезал профессор Бинс, он совершенно вышел из себя, если можно так сказать о привидении.

А Кэти опять тянула руку, намереваясь спросить, к какому же предмету относится её вопрос. Но профессор Бинс рассердился всерьёз и совершил нечто, чего от миролюбивого привидения, безобидного профессора истории магии никто не ожидал.

– Ну вот что, – твёрдо произнёс он. – За неоднократное прерывание лекции, за срыв занятия... – Бинс пожевал губами, стараясь придумать формулировку пострашнее, – я наказываю Гриффиндор... – тут профессор замялся: он, кажется, ещё никого никогда не наказывал, а потому был совершенно не в курсе системы штрафов, – наказываю тысячей штрафных очков!

Теперь ошеломлённо застыл весь класс. Опомнились все только через несколько минут, когда прозвенел звонок и профессор Бинс растворился на фоне классной доски. Алиса только покачала головой. Квентин спросонок не понял, с чего это Карл возмущённо стучит по парте, а Ребекка сердито швыряет вещи в сумку.