Элина Гончарова - Рута

Ведьмачки старались больше времени проводить вне дома, каждое утро отправляясь на охоту, а днем устраивая себе и Бахе тренировки, но в ненастные дни приходилось сидеть в доме, беспрестанно нервничая и ругаясь на сорванца. А когда он начал ходить и в человеческом обличие, гораздо раньше чем обычные дети, то покой наступал только с приходом ночи и заканчивался с рассветом. Больше всего доставалось маленькому эльфу, которого в качестве учебной дичи для Инсона, определила Верф.

Баха стоически сносил синяки и царапины, и на ведьмачьих тренировках старался изо всех сил, и надо сказать, делал огромные успехи. Он оказался очень способным учеником и добрым, славным мальчишкой. Совсем недавно Рута случайно узнала, что он в их отсутствие, совершенно безропотно прислуживает Инсону, будто принцу, выполняя требование Верф. Разговаривать с волчицей было абсолютно бесполезно. Здравый смысл, логику и трезвую оценку, полностью затмила какая-то нездоровая любовь и опека.

Все как-то еще ладилось до сегодняшнего утра, но то что произошло утром ни Рута, ни Цири стерпеть уже не могли. А именно, стоило им только покинуть дом, как кормилица устроила Инсону очередную охоту на эльфа. Окрепший и выросший до размера осла, леопард так сильно ударил Баху, что тот с трудом смог подняться. Счастливая успехами своего подопечного и не обращая внимания на травму другого ребенка, волчица продолжила охоту. На сей раз Баха не стал смиренно сносить жестокость, а вспомнив чему его учили ведьмачки, схватил швабру и устроил не знавшему еще отпора Инсону, настоящий ведьмачий поединок с чудовищем. Получив пару раз по башке палкой, маленький аниот побежал жаловаться Верф, и та напугав эльфа до полусмерти звериным оскалом, заперла его в темном холодном чулане, где он просидел до возвращения ведьмачек, продрогнув до самых костей. Когда Цири укрыв Баху одеялами, побежала топить баню, Рута ворвалась в комнату волчицы с таким видом, что та даже опасливо отступила.

— Ребенок больше не нуждается в материнском молоке, — твердо объявила ведьмачка, — Уходи!

— Я не оставлю его одного, — лицо Верф стало превращаться в волчью морду.

— Он не один. И я тебе не маленький мальчик, меня зубками не напугать. Видала и побольше!

Меч молниеносно вылетел из ножен. Поняв, что ведьмачка не шутит, и одного резкого движения будет достаточно, чтобы лишиться головы, волчица замерла и лишь черты лица приняли прежние очертания.

Инсон изо всех сил жался к ее ногам с ужасом глядя то на серебряный клинок, то на Руту.

— Пришло время тебе уходить, — указала на дверь ведьмачка. — Пока ты совсем не испортила мальчишку.

— Мне лучше знать, как надо воспитывать оборотня, — сверкая глазами прошипела Верф.

— Он не простой оборотень и рожден не волчицей, а могущественной чародейкой, которая хотела вырастить из него человека, а не кровожадную тварь.

— Откуда тебе знать, чего хотела его мать? — зло усмехнулась Верф. — Или она делилась с тобой не только мужем, но и своими мыслями?

— Йеннифэр была моей приемной матерью, поэтому я хорошо знаю, как бы она хотела воспитать сына, — опередила подругу, появившаяся в дверях Цири. — Она была строгая, но любящая и справедливая, без глупого фанатизма и поклонения.

Цири достала из кармана маленькую коробочку украшенную причудливым вензелем. Нажав на него, девушка положила коробочку на раскрытые ладони, после чего коробочка вытянулась во все стороны, и прибавив в размерах раз в десять, превратилась в портрет красивой женщины с фиолетовыми огромными глазами и копной вьющихся черных волос.

— Иди сюда мальчик. Посмотри.

Продолжая дрожать, Инсон все же выпустил колени кормилицы, и глядя словно затравленный зверек, медленно подошел к Цири.

— Это твоя мама.

— Мама, — повторил малыш, заворожено глядя на портрет.

— Первое слово! — воскликнула Рута, потрепав его по голове.

— Молодец! — улыбнулась Цири.

Сам не ожидавший от себя такого, Инсон еще несколько раз повторил слово «мама», а потом обняв одной рукой Цири, другой ухватил руку ведьмачки.

— Юта… Ции…Фиф…

Женщины забыв о ссоре, радостно смеялись и хвалили малыша, когда он повторял называемые ими названия предметов и имена.

— Дверь.

— Двей.

— Цветок.

— Циток.

— Баха.

— Баха, — растерянно повторил малыш и в глазах его заблестели слезы. — Баха!

В миг обернувшись леопардом, он выскочил в коридор и понесся, что есть мочи в сторону бани.

— Вот и славно, — улыбнулась Рута, глядя на нахмурившуюся Верф. — Значит еще не все хорошее тебе удалось в нем истребить.

— Я учила его тому, что должен уметь оборотень, — огрызнулась та.

— Давай так, — постаралась прекратить вновь готовую вспыхнуть ссору Цири. — В доме больше ни какой охоты. Скоро сойдет снег, тогда Верф будет его учить охотиться в лесу и только на животных. Мы с Рутой наконец-то сами займемся его воспитанием, и постараемся вложить в него все то, что хотела Йеннифэр. С этих самых пор Баха для него — брат, и ни как иначе. А ведьмаки своих братьев не обижают, уважают, защищают и никогда не бросают в беде.

— Ой, не смеши меня, — хохотнула волчица. — Видела я как один ведьмак вместо того, чтоб бежать спасать ведьмачку, чесал блуд с опоившей ее бабой, да…

Конец фразы застрял в сдавленном оголовком меча горле. Рута прижав ее к стене, все сильнее нажимала на рукоять, рычащий лев все больше впивался в горло. Верф захрипела.

— Врешь, паршивая псина…

— Прекрати, — одернула ее Цири.

Убрав меч от волчицы, ведьмачка резко отравила его в ножны.

— Ребенок будет спать в моей комнате, и не советую тебе к ней приближаться, — грозно взглянув на Верф, предупредила Рута.

На главной площади Хагги яблоку негде было упасть. Словно огромный муравейник, она двигалась и суетилась, пестрея черно-красно-желтыми флагами Аэдирна, желтыми с черным единорогом флагами Каэдвена, примарскими желто-красными длинными лентами на треугольных основаниях и усыпанные серебряными лилиями черные знамена Темерии, с широкими, украшенными бахромой серебряными лентами с изображением замученных Трояном монахов. Военные команды, звон оружия, ржание лошадей — все это перемешивалось с криком, оттесненных на ристалище торговцев и сладкоголосым пением расположившегося на балконе королевского замка Вельмериуса со своим знаменитым хором мальчиков.

Чтобы всего этого не видеть и не слышать, два очень похожих друг на друга мужчины с изрезанными шрамами лицами и мечами за спинами, зайдя в самый дальний трактир, уселись в самом темном углу.

— Пива и пожрать чего-нибудь, — сказал подбежавшему трактирщику тот, у которого волосы были потемнее.