Элина Гончарова - Рута

Разделяя Его на два начала, мы, безусловно, ставим одно из них выше другого, раскалывая и весь мир надвое. Потому что мужчина ассоциируется у нас с порядком и разумом, а женщина — с чувствами и эмоциям. Пока все это слито воедино — это гармония, раздели — обязательный перекос в ту или другую сторону. Так же как если любовь разделить на торжество души и страсть, одно приведет к фанатизму, другое к обычному скотству.

Мы все здесь не просто так. Каждый из нас должен пройти свой путь чтобы достичь гармонии и понимания. Через страдания, испытания, радости и горести, придти к порядку и любви в своей душе. Это дано каждому, но это сложный путь требующий много душевных сил и труда. Есть и другая дорога — проще, и слаще, где дозволено все кроме совести, но в конце ее пустота. Эти две дороги все время переплетаются и порой сложно отыскать свою, но для выбравшего свой путь раз и навсегда это не составляет труда.

Выйдя из транса, Цири внимательно слушала, а затем с сомнением сказала:

— Я воспитывалась в храме Мелитэле, и знаю что Нэннеке главная жрица могла видеть и общаться с Великой Богиней. И видела она действительно женское начало.

— Вот я к примеру, далеко не Бог, но могу принимать разные формы. Я и молодой человек, и древний старец, и женщина, и дитя. Визуальное восприятие имеет очень большое значение. К чему тратить время на исправление первого впечатления? Пусть оно будет положительным и тогда внимания, понимания и доверия, можно добиться гораздо проще, нежели если образ не ассоциируется со вселенской мудростью. Вот смотри.

Из древнего седого старца Борисий превратился в симпатичного молодого человека, с лучезарными глазами и пепельными кудрями. Молодой человек, погладил Цири по голове и взял за руку. Ей стало не по себе. Осторожно высвободив руку, вся напряглась.

— Вот видишь, — продолжил он, приняв прежний вид. — Изменилась лишь форма, содержание осталось прежним, но от доверия и понимания не осталось и следа. Так и во всем — форма не важна, она может быть любой удобной для нас, важно только то что укажет нам нужный путь и расставит на нем знаки, а дальше каждый решает для себя сам, следовать этим знакам или нет, и с какой скоростью двигаться.

— Разве каждый решает сам? — усмехнулся Басто. — Посмотри, что они сделали с твоим учением. Они исказили его до неузнаваемости и теперь тащат за собой толпы, думающие что обрели веру.

— Эти толпы действительно обрели веру, и несмотря на все искажения указано верное направление. Общество так же должно пройти свой путь, только он гораздо длиннее и сложнее чем у одного человека.

— И все же я не понимаю. Жестокость, несправедливость, нищета, отчаяние — как из всего этого может родиться что-то хорошее?

— Как из грязи, праха и навоза может произрасти прекрасная роза? Все это только питает и укрепляет ее корни. А как ты — зверь, кровожадное чудовище и монстр, однажды заглянув себе в душу, обнаружил свет любви в кромешной тьме? И познав всю сладость и боль, которую он несет не смог больше быть прежним. Почему?

— Ты слишком добр ко мне, Борисий. Я тот же, что и раньше. Думаешь я испытывал терзания убивая людей и нелюдей? Нисколько. Да я люблю Руту и сына, и теперь есть те кого я готов убить или не убить ради них. Вот и все, что изменилось.

— Не только. Но это твой путь и твои поиски.

— Мои поиски зашли в тупик, — горько усмехнулся Басто. — Чтобы спасти Руту и Инсона я должен убить Марата, но если я его убью, то навсегда потеряю Руту.

— Ну, во-первых в мои планы совсем не входит умирать, — сказал до сих пор молча сидевший в тени человек. — А во-вторых, умереть сейчас было бы очень кстати.

— Познакомься — это и есть Марат Гинваэл.

Басто встал и протянул ему руку. Не ожидавший этого Марат на мгновение замешкался, но потом улыбнулся и пожал, протянутую руку.

— Так вот о чем я, — продолжил он садясь рядом с Борисием. — Участвовать в военных планах кого-либо, у меня нет ни малейшего желания. Поэтому я готов временно умереть для всего мира, к тому же это даст хоть какую-то надежду на спасение Руты. Я уйду в лес со всеми своими людьми и возьму книгу, таким образом Дамы не смогут узнать, что я жив. Шейлона в оплату за мою смерть, скорее всего отправит войска на помощь Ложе, и пока она будет отсутствовать, мы тут кое-что исправим.

— План не плохой, но Дамы все узнают вывернув наизнанку мои мысли, — высказал опасения Басто.

— Для этого ты должен сам поверить…Я мог бы это сделать, — предложил чародей, — но ты не вспомнишь наш разговор и тебе придется пережить…

— Я согласен. Позаботьтесь о Шэво.

Скинув одежду, Басто приготовился. Граф взял кинжал и сделав небольшой надрез на своей руке, окропил его кровью. Старец поднял руки…

Геральт очень удивился, когда на подъезде к Вызиме, его окружили чародеи и потребовали сдать оружие. Поняв, что на вопросы они отвечать не намерены, ведьмак подчинился и все двинулись по направлению к замку.

Улицы города были сплошь заполнены военными и торговыми людьми, что сильно затрудняло движение. Народ готовился к празднованию коронации Фольтеста, о которой на всех углах провозглашали глашатаи. Все радовались, славили нового короля и украшали лавки и жилища цветными лентами и цветами. У королевского замка работы шли еще более энергично. Не меньше сотни гномов и низушников чистили, мыли, скребли старые стены и приводили в порядок клумбы и дорожки. Несколько краснолюдов разбирали и грузили на телеги эшафот с шибеницей. Фольтест распорядился лобное место перенести за стены города, что вызвало ликование народа. Об этом судачили во всей Темерии и за ее пределами, словно перемещение эшафота на другое место, меняло его назначение.

Стоило ведьмаку приблизиться к Башне Плача, как медальон чуть было не выскочил из-за пазухи. Такое сосредоточие магии, ведьмак наблюдал пожалуй только в Монтекальво. Только сейчас он понял, что война с Реданией — это война чародеев.

— Здравствуй, Геральт. Как съездил? — Не вставая со своего кресла, холодно произнес Дийкстра, когда ведьмака завели в библиотеку.

Граф там устроил себе кабинет, еще и потому что за библиотечным камином находился потайной ход в Башню Плача.

— Съездил я не плохо, зато вернулся как арестант. Может, объяснишь? — резко ответил ведьмак.

— Конечно, но позже. А сейчас ответь мне на вопрос: как ты собирался это сделать?

Геральт почувствовал как грубо и бесцеремонно чародеи копаются у него в голове.

— Я не понимаю, о чем ты? — разозлился он. — Хочешь узнать что-либо — спроси напрямую!

— Он не знает, — сказал Велор графу.

— Вот и славно.

С трудом выбравшись из глубокого кресла, Дийкстра подошел к ведьмаку и положил руку ему на плечо: